– В знакомой обстановке, – говорит он, – тебе будет спокойнее, Клементина.
– Знакомой?..
– Разве ты не работала здесь… лет пять назад?
Чтобы вздохнуть, ей приходится постараться – спертый воздух застревает комом в горле, в груди колотится разбухшее нервное сердце. Сейчас оно не помещается в грудной клетке, ему там мало места. Клеменс опускает глаза вниз, на свои сцепленные в замок под столом пальцы, лишь бы не смотреть на бледное лицо сидящего напротив существа.
– Мистер Каган хорошо о тебе отзывался, – продолжает Персиваль. – Мне довелось поработать с ним, пока он не прокутил свое состояние в казино. Я говорил ему повременить с большими ставками, но этот жадный эбрах[21] решил, будто знает все лучше меня.
Клеменс едва дышит. Из немногословной мягкой речи этого человека она отчаянно пытается выловить хоть что-то, что поможет ей справиться с неизвестным страхом: пусть он допустит ошибку, оборвет себя на полуслове, будто оговорился, пусть повысит голос, сделает его эмоциональнее, чтобы не звучать так гипнотизирующе-спокойно. Она облизывает пересохшие губы и отвлекается от созерцания его лица, смотрит в сторону площади.
Женщина в цветастой юбке догоняет маленького ребенка. Многочисленные обручи на ее руках и шее звенят, и, когда она ловит девочку, Клеменс замечает темный узор на ее плече. Бутон тюльпана, извивающийся восьмеркой. Персиваль поворачивается спиной к площади и горбится.
– Вы следили за мной с рождения? – спрашивает Клеменс и видит, как дергается уголок его неправильных губ.
– Следить за ребенком неинтересно.
– Вы обещали ответить на все мои вопросы. Это не ответ.
Если отключить все эмоции и говорить с опасным соперником в его манере, не реагируя на бешено стучащее в груди сердце, становится проще. Клеменс стискивает замызганный уголок скатерти под столом и мысленно проговаривает про себя все, что хочет спросить.
– А ты знаешь цену словам, Клементина, – с удовольствием замечает Персиваль. Она уверена, что его настоящее имя никто не знает, но спрашивать об этом, теряя драгоценные мгновения, не осмеливается.
– Меня зовут Клеменс, – говорит она. – Вы путаете меня с кем-то.
– Хочешь узнать, с кем?
Нет. Нет-нет-нет, сейчас это совсем не имеет значения. Клеменс отчаянно гонит прочь назойливые мысли, но едкое любопытство отравляет ее уже так давно, что она почти готова сдаться. Кто эта Клементина, которую Теодор зовет в горячке, думая, что умирает? Кто эта Клементина, которую ищет человек рядом?
– Уверен, мой дорогой Теодор не скажет тебе всей правды, даже если ты попросишь его об этом, – добавляет Персиваль.