Если он в самом деле колдун.
– Я не стану раскрывать все карты. Поверь мне, я знаю, насколько неразумно рассказывать все заранее… Тем более что этот интереснейший монолог я приберег для нескольких слушателей, а они еще не подоспели. – Персиваль качает головой и цокает. Актер-лицедей, скоморох при королевском дворе. Лгун. Лицемер. – Вместо этого я расскажу тебе одну сказку.
Клеменс снова стонет. Ей не нужны никакие сказки, ей нужен крепкий сон. Безопасность. Она думает о Теодоре и невольно всхлипывает – вместе с мыслями о нем к ней является страх, принявший образ высокого бледного блондина со шрамом на лице.
– Что вы с ним сделали? – хрипит девушка. Ватные руки и ноги кое-как двигаются, подчиняясь ее воле; Клеменс вяло цепляется ими за перекрученное возле колен тонкое одеяло.
– С кем, малышка? – Персиваль театрально вскидывает брови, распахивает в притворном удивлении рот. – С нашим обожаемым мистером Атласом? О, ничего, поверь мне. Я ничего с ним не сделал.
– Тогда кто-то. Не вы. Кто-то сделал с ним что-то плохое.
От усилий, которые Клеменс прикладывает, чтобы говорить чуть громче шепота, у нее на лбу проступает пот.
– Ах, кто-то всего лишь прострелил ему голову! – Персиваль взмахивает руками. Клеменс дергается. – Ты же прекрасно знаешь, что от одной крохотной дырки во лбу нашему Теодору ничего не будет. Совсем ничего, за это самолично могу ручаться. Не я его на такую жизнь подписывал, но поручиться могу. Спросишь его лично при встрече, у него большой опыт в таких делах. О нем я тоже расскажу.
Клеменс закрывает глаза, чтобы не видеть ухмыляющееся лицо человека, которого предпочла бы не знать вовсе. Сейчас, пока ее сознание еле держится на поверхности здравого смысла и не скатывается в кашу разрозненных образов не-своей памяти, ей хочется остаться наедине с собой. Пусть он уйдет и не тревожит ее некоторое время. Пусть эта «мудрость», которой он ее опоил, снизойдет на нее, словно манна небесная, благодать – да что угодно, только бы побыстрее.
Теодор в опасности. Черт возьми, она сама в опасности! Клеменс злится на себя за такое беззаботное отношение к ситуации, в которой оказалась. И только потом понимает, что Персиваль никуда не делся, что он стоит напротив нее и наблюдает за тем, как вяло и нехотя ворочаются мысли в ее голове.
– Все будет хорошо, – шепчет она себе.
– Теодор совсем скоро присоединится к нам, а ты как раз успеешь восстановить силы, – кивает Персиваль, словно отвечая на ее немые вопросы. Клеменс даже не успевает сформулировать их, а он уже отвечает. Будто все знает заранее. Будто…