– Я относила ваш сямисэн.
– Но прошло уже больше часа. Ты встречалась со своей сестрой, и вы строили планы относительно побега. Ты принимаешь меня за дурочку? А после этого ты вернулась и шпионила за мной!
– Простите меня, пожалуйста, – сказала я. – Я не знала, что вы были там. Я думала, это была…
Я хотела сказать: крыса, но подумала, что она плохо это воспримет.
Она долго смотрела на меня и в конце концов пошла наверх в свою комнату. Когда она вернулась, то держала что-то в руках.
– Ведь ты хочешь убежать со своей сестрой, правда же? – спросила она. – Думаю, это хорошая идея. Чем раньше ты исчезнешь из окейи, тем лучше для меня. Некоторые считают меня бессердечной, но это не так. Очень трогательно представить тебя и эту жирную корову, пытающихся жить где-нибудь еще, одних в целом мире. Чем раньше ты убежишь, тем лучше для меня. Вставай!
Я встала, хотя очень боялась, как бы она мне что-нибудь не сделала. Поэтому когда она шагнула, направляясь ко мне, я отошла назад.
– Посмотри, – сказала она и разжала пальцы. На ладони лежали деньги в таком количестве, какое мне не доводилось видеть раньше. – Я принесла их из своей комнаты для тебя. Благодарить меня не нужно. Возьми их, и все. Это плата за твое исчезновение из Киото и за счастье никогда больше тебя не видеть.
Анти советовала мне никогда не доверять Хацумомо, даже если она предлагает помощь. И когда я вспомнила, как сильно она меня ненавидит, то поняла, что это вовсе не помощь. Хацумомо помогала себе избавиться от меня. Я стояла неподвижно, пока она не заткнула деньги мне за пояс. Потом она повела себя очень странно: стала похлопывать меня рукой по голове, по-матерински глядя на меня. Сама мысль о возможности доброго отношения Хацумомо ко мне казалась дикой. Все равно как если бы ядовитая змея вдруг стала ластиться, как кошка. Потом она неожиданно схватила меня за волосы и дернула так сильно, что я едва устояла на ногах и взвыла от боли. Я не понимала, что происходит, но Хацумомо опять дернула меня за волосы и потянула в сторону лестничной клетки. Она громко кричала на меня, а я одновременно орала от боли, пожалуй, еще громче, чем она. И неудивительно, что мы многих разбудили на нашей улице.
Дотащив меня до лестницы, Хацумомо постучала в дверь комнаты Мамы и позвала ее. Очень быстро появилась сердитая Мама, завязывая на ходу пояс.
– Что с вами случилось? – спросила она.
– Мои украшения! – сказала Хацумомо. – Эта идиотка…
Тут она принялась избивать меня. Мне ничего не оставалось, как свернуться калачиком на полу и кричать ей, чтобы она прекратила. Маме и вышедшей на лестничную клетку Анти как-то удалось ее усмирить.