— У тебя в комнате, когда ты бабу какую-то замужнюю окучивал, — буркнул Курти.
— И где ты прятался?!!
— Под кроватью, — ответил Курти, — и не удержался — хорошенькая ты мордашка.
Крейклинги заржали. Арман сузил глаза.
— Дерзкий. Ты понимаешь, что с вами дальше будет? В камеру вы уже не вернетесь. Незачем остальным знать про ключ, ходы, решетки.
— Так потому и дерзкий. Что терять-то? — зло ответил Курти. И понял, как не хочет умирать.
— Как украл понятно, а как ты узнал про ключ?
Курти сдержался, чтобы не бросить взгляд на Шепелявого.
— Ты вроде убивать нас собрался. Какой смысл мне что-то рассказывать?
— А почему ты нас в камере еще не повязал, если знал? — Шепелявый так и стоял с клинком у горла.
— Если бы я потащил вас, у остальных бы вопросы возникли. Куда? Почему? Не надо этого. А самое главное — Арман кивнул на Неправильного, — если бы я вас вытащил, а его оставил, то у остальных, кто мог вас видеть вместе, возникли бы вопросы. И накрылось бы его прикрытие. А мне нужно знать, что там у вас творится. Вот именно ради таких случаев.
— Когда рассказал? Он же не выходил из камеры.
— Во время бунта в камере, я подошел к своему брату, — Неправильный кивнул на одного из крейклингов, — тот изобразил, что усмиряет меня и мы поговорили.
— И правда, — вздохнул Шепелявый, — «сука» и «крыса», ты Неправильный.
— Но самое главное, — продолжил Арман, — я до последнего момента, не верил, что вы действительно сперли ключ. Не мог понять, как это возможно? Хотел убедиться сам. Я даже не сказал никому из наших — мне такую небрежность с ключом не простили бы. Я бы сам не простил. Сюда-то взял только самых доверенных. Шли через настоящий лабиринт. Я и не знал, что в этих коридорах сюда проход есть. — Он опустил меч, — ладно, пора заканчивать. Старому Ламберту, я приказал сегодня не приходить, сказал, сам его питомцев покормлю. И мясо тащить не надо. Оно само придет. Пошли ребятки. Тут лестница рядом.
Подталкиваемые протазанами неудачливые беглецы поднялись вверх по лестнице, огибавшей площадку. Прошлый раз, в полутьме Курти не заметил прижатые к стене ступеньки.
— Я специально факелы зажгу, — продолжал Арман. — Несколько раз объяснял Ламберту, что кайкапы слепые, но столкнулся с совершенным непониманием. Он транжира, всегда десяток факелов зажигает, не меньше. Но ничего, все-таки хоть какое-то зрелище будет.
— Вы, что же? Скормите нас этим тварям?! — спросил Джус.
— Я не понимаю причин твоего удивления, — усмехнулся Арман. — В Цирке это закономерный итог для любого из вас. Единственно, что без публики, не на людях. И без всяких конкурсов.