, хотя наверняка это только игра воображения, ведь пеший Аарон должен быть еще очень далеко.
И все-таки я вижу собственными глазами: мост – единственный способ перейти реку. На много миль вверх и вниз по течению ничего похожего на брод нет и в помине.
Быть может, нам опять улыбнулась удача.
– Пошли.
Мы перебегаем через мост; он сбит так хорошо, что между досками даже щелей нет. Как будто по обычной дороге шагаешь. На другом берегу девчонка останавливается и вопросительно смотрит на меня: она по-любому увидела в моем Шуме идею и ждет, когда я начну действовать.
Нож все еще у меня в руке. Сила у меня в руке.
Может, я наконец-то ей воспользуюсь.
Я смотрю на мост, туда, где он привязан к столбам, вбитым в скалу. У моего ножа часть лезвия зазубрена, так что я выбираю самый слабый узел и начинаю его пилить.
Пилю и пилю.
Топот копыт становится все громче и эхом разносится по ущелью реки.
Если моста не станет…
Я пилю еще.
И еще.
И еще, и еще.
Но все без толку.
– Да что же это такое?!
Я удивленно смотрю на узел – на нем почти ни царапинки. Я трогаю зазубренное лезвие – оно острое-преострое, на пальце почти сразу выступает капелька крови. Приглядываюсь к канату. Он как будто покрыт тонким слоем то ли резины, то ли еще чего… Дурацкой прочной резины, которой ножи нипочем.
– Невероятно… – говорю я девчонке.
Она смотрит в бинокль туда, откуда мы прибежали.
– Видишь их?
Я тоже смотрю туда, и никакого бинокля мне не надо: их прекрасно видно. Маленькие силуэты все увеличиваются, копыта грохочут по дороге как оголтелые.
У нас минуты три. Может, четыре.
Вот черт!
Я опять начинаю пилить, быстрей и сильней, пот течет по моему лицу и брызжет в разные стороны, и к привычной боли прибавляется новая. Я пилю, пилю и пилю, вода с моего носа капает прямо на лезвие.
– Давай, дав-вай… – скрипя зубами, выдавливаю я.
И убираю нож. Мне удалось прорезать один тонюсенький слой резины на одном малюсеньком узле клятого здоровенного моста.
– Черт подери! – выплевываю я.
А потом пилю еще, еще и еще. И снова пилю, и снова… глаза заливает потом и жжет.
– Тодд! – лает Манчи, разбрызгивая тревогу по всей округе.
Я пилю. И пилю.
Нож соскальзывает, и я до крови разбиваю костяшки о столб.
– ЧЕРТ ПОДЕРИ! – ору я, бросая нож. Он падает прямо под ноги девчонке. – ЧЕРТ, ЧЕРТ, ЧЕРТ!
Теперь нам конец, так?
Конец всему.
Удача и не думала нам улыбаться.
Коней нам не обогнать при всем желании, а этот суперкрутой мост невозможно сломать. Нас поймают, Бен и Киллиан умерли, нас тоже убьют, и тогда придет конец света.
Мой Шум становится алым, первый раз со мной такое: внезапное и обжигающее чувство, как будто к моему «я» прижимают раскаленное клеймо. Раскаленная докрасна боль, яростный рев и обида на ложь и несправедливость всего, что происходит.