И даже больше чем странно.
Вокруг все такое… ну, не знаю, спокойное, что ли. Как обычная приятельская болтовня. Никаких неожиданностей и ругательств.
И никто ни по чему не тоскует.
Нет этой ужасной, жуткой тоски по несбыточному.
– Вот теперь я понял, что мы не в Прентисстауне, – бормочу я Манчи.
И тут же с полей доносится удивленное: Прентисстаун?
А потом и с другой стороны, и с третьей: Прентис-стаун? Прентисстаун? Мужчины на огородах уже ничего не собирают и вообще не работают. Они выпрямились и смотрят на нас.
– Идем-идем, – говорит Хильди. – Не останавливайтесь. Это простое любопытство.
Слово Прентисстаун множится и трещит в общем Шуме, точно пожар. Манчи подбирается ближе ко мне. На нас глазеют со всех сторон. Даже Виола теперь держится ближе к нам.
– Спокойно, – говорит Хильди. – Просто всем хочется своими глазами уви…
Она замолкает на полуслове.
Нам преграждают путь.
По лицу этого человека не скажешь, что ему хочется нас увидеть.
– Прентисстаун? – вслух спрашивает он. Шум у него неприятно красный, неприятно стремительный.
– Доброе утро, Мэтью, – говорит Хильди. – Я тут привела…
– Прентисстаун, – повторяет человек, на сей раз утвердительно. На Хильди он даже не смотрит. Смотрит он прямо на меня. – Тебя здесь не ждут.
И в руках у него здоровущий мачете – я таких еще не видел.
Моя рука невольно тянется за спину, к ножнам.
– Спокойно, щеночек, – говорит мне Хильди, не отрывая взгляда от человека. – Так дело не пойдет.
– Кого ты притащила в нашу деревню, Хильди? – спрашивает ее человек с мачете, все еще глядя на меня. В его Шуме звучит искреннее удивление и…
Неужели боль?
– Двух щенят, мальчика и девочку, которые заблудились в лесу, – отвечает Хильди. – С дороги, Мэтью.
– Что-то я не вижу здесь мальчиков, – говорит Мэтью, в его глазах уже полыхает ярость. Высоченный, плечи, как у быка, а лоб толстый и нахмуренный – он похож на ходячую и говорящую грозу. – Я вижу только прентисстаунца. Прентисстаунца с грязными прентисстаунскими мыслями в прентисстаунском Шуме.
– Ты что-то не то видишь, – не сдается Хильди. – Приглядись получше.
Шум Мэтью уже тянется ко мне, точно огромные кулачищи, врываясь в мои мысли, потроша мою душу. Он свирепый, настойчивый и такой громкий, что в нем ни слова не разберешь.
– Ты ведь знаешь закон, Хильди, – говорит Мэтью.
Закон?
– Закон касается взрослых мужчин, – по-прежнему спокойным тоном отвечает Хильди, как будто мы тут о погоде болтаем. Неужели она не видит, какой красный у Мэтью Шум? Когда у человека Шум такого цвета, лучше выбрать себе другого собеседника. – А этот щенок еще не мужчина.