– Хватит! – обрывает его Хильди.
И на сей раз в ее голосе звучит особая нотка, как будто ее слово – это слово закона, и Мэтью едва заметно вздрагивает. Он еще держит мачете наготове и злобно смотрит на меня и на Хильди, а его Шум пульсирует болью, точно свежая рана.
А потом его лицо вдруг искажается гримасой.
И он начинает – вы не поверите! – он начинает плакать.
Злобно, раздраженно и тщетно пытаясь остановиться, этот здоровый бык стоит передо мной с мачете в руках и плачет.
Вот уж удивил так удивил.
Хильди немного смягчается:
– Убери оружие, щенок.
Мэтью роняет мачете на землю, закрывает глаза ладонью и воет, хнычет, стонет… Я гляжу на Виолу. Она молча уставилась на Мэтью – небось удивлена не меньше моего.
Я опускаю руку с ножом, но сам нож не прячу. Рано пока.
Мэтью глубоко втягивает воздух, его Шум прямо сочится болью, горем и яростью, оттого что расплакался на людях.
– Все же давно кончилось! – кое-как выговаривает он. – Должно было кончиться!
– Знаю. – Хильди подходит и кладет руку ему на плечо.
– Да в чем дело? – не понимаю я.
– Не обращай внимания, щенок, – отвечает Хильди. – Просто у твоего города очень грустная история.
– И Тэм так говорит. Можно подумать, я не знал!
Мэтью поднимает голову.
– Ты не знаешь самого начала этой истории, сопляк, – сквозь стиснутые зубы цедит он.
– Ну все, хватит, – осаживает его Хильди. – Мальчик тебе не враг. – Она смотрит на меня и слегка таращит глаза. – Именно поэтому он сейчас спрячет нож!
Я пару раз стискиваю рукоять ножа, а потом убираю его за спину и прячу в ножны. Мэтью еще злобно пялится на меня, но все-таки он заметно притих – кто ж эта Хильди такая и почему он ее слушается?
– Они безобидные, как ягнятки, Мэтью, – улыбается Хильди.
– Безобидных людей не бывает, – яростно отрезает Мэтью, вытирая остатки слез и соплей и снова берясь за мачете. – Нет таких!
Он разворачивается и уходит прочь, не оглядываясь.
Все по-прежнему глазеют на нас.
– Время не ждет, – обводя собравшихся взглядом, говорит Хильди. – Наздороваться и наговориться мы еще успеем.
Жители расходятся по огородам: кое-кто еще косится на нас, но большинство возвращаются к работе.
– Вы тут главная или как? – спрашиваю я Хильди.
– Или как, щенок. Пойдемте, вы еще не видели город.
– О каком законе он говорил?
– Долгая история, Тодд. Позже расскажу.
Дорога все еще довольно широка, чтобы по ней спокойно могли проехать и машины, и лошади, но я вижу одних людей. Мы идем дальше, мимо садов и огородов, разбитых на склоне холма.
– А что это за фрукты такие? – спрашивает Виола, когда мимо нас проходят две женщины с полными корзинками и провожают нас любопытными взглядами.