». – Виола поднимает голову: – Это ты?
– Да, я самый младший в городе. Через двадцать семь дней мне исполнится тринадцать, и по законам Прентисстауна я стану мужчиной.
Отчего-то я не могу не вспомнить, что показывал мне Бен…
Про то, как мальчик становится…
Я тут же прикрываю эту мысль другими и выпаливаю:
– Но я понятия не имею, зачем они ждут, когда я повзрослею!
– «Мэр хочет захватить Фарбранч и остальные города. Мы с Киллианом попытаемся ему помешать, но остановить его мы не сможем. Фарбранч в опасности, ты должен предупредить людей! Всегда, всегда, всегда помни, что мы любим тебя как родного сына. И нам очень тяжело бросать тебя на произвол судьбы, это самое страшное испытание в нашей жизни. Бог даст, мы еще свидимся, но сначала ты должен как можно скорее добраться до Фарбранча, ты должен их предупредить! Бен». – Виола поднимает взгляд. – Последние слова подчеркнуты.
– Знаю.
Мы целую минуту молчим. В воздухе висит чувство вины – наверное, мое.
Потому что откуда мне знать, что чувствует бесшумная девчонка?
– Это я, – говорю, – я во всем виноват.
Виола молча перечитывает записку.
– Они должны были сказать тебе! Знали ведь, что ты не умеешь…
– Если б сказали, прентисстаунцы прочли бы мой Шум и узнали, куда я бегу, – возражаю я. – У меня даже форы бы не было. – Я заглядываю в глаза Виолы и сразу отвожу взгляд. – Просто я должен был сразу дать книжку тому, кто умеет читать. А Бен… он хороший. – И уже тише добавляю: – Был.
Виола складывает карту и отдает мне. Я бережно засовываю листок под обложку дневника.
– Я могла бы его прочесть, – говорит Виола. – Ну, дневник твоей мамы. Если хочешь.
Я встаю к ней спиной и прячу дневник в рюкзак:
– Нам надо идти. И так много времени потеряли.
– Тодд…
– За нами гонится целая армия. Не до чтения!
Итак, мы снова в пути – бежать надо как можно дольше и как можно дальше, но когда встает солнце – медленное, ленивое и холодное, – мы валимся с ног от недосыпа (ведь мы целый день трудились), и никакая армия не заставит нас бежать. Самое большее, на что мы способны, быстро идти.
И мы идем. Идем все утро. Дорога по-прежнему пролегает вдоль реки, как мы и надеялись, а местность вокруг становится ровней: огромные травянистые поля тянутся к низким холмам вдалеке, за которыми начинаются холмы повыше и – по крайней мере, на севере – горы.
Дикая природа. Никаких тебе заборов, возделанных полей или других признаков человека, кроме самой дороги, по которой мы шагаем. С одной стороны, это хорошо, а с другой – очень странно.
Раз истребили не всех жителей Нового света, то где они?