– Думаешь, это нормально? – спрашиваю я Виолу, когда мы одолеваем очередной пыльный поворот. Впереди ничего, кроме еще нескольких пыльных поворотов. – Думаешь, мы выбрали правильную дорогу?
Виола задумчиво выдувает воздух.
– Мой папа всегда говорил: «Только вперед, Виола, только вперед и вверх!» – улыбается она.
– Только вперед, – повторяю я.
– Вперед и вверх.
– А какой он был? – спрашиваю я. – Твой па?
Виола смотрит на дорогу, и я замечаю на ее лице легкую улыбку.
– Он пах свежим хлебом, – говорит она и молча уходит вперед.
Утро сменяется точно таким же днем: мы бежим, если можем, быстро идем, если не можем бежать, и отдыхаем, когда совсем невмоготу. Река по-прежнему гладкая и спокойная, как и зелено-коричневый пейзаж вокруг. Высоко в небе парят синие ястребы, выслеживающие добычу, но других признаков жизни нам не попадается.
– Какая пустая планета, – говорит Виола, когда мы останавливаемся на быстрый перекус возле естественной запруды.
– Да нет, живности тут хватает, ты уж поверь, – бормочу я, поедая сыр.
– Да я верю. Просто мне теперь ясно, почему сюда стремятся переселенцы: здесь полно плодородных земель. Людям есть где построить новую жизнь.
– Люди могут ошибаться, – возражаю я.
Виола потирает шею и смотрит на Манчи, который нюхает края запруды – видно, почуял древесных ткачей, живущих на дне.
– А почему вы становитесь мужчинами в тринадцать? – вдруг спрашивает Виола.
– Чего? – удивленно переспрашиваю я.
– Ну в этой записке говорится, что все ждут, пока последний городской мальчик станет мужчиной. Зачем ждать?
– Ну так уж повелось в Новом свете. Вроде в Писании так сказано. Аарон вечно говорил, что тринадцатый день рождения символизирует день, когда ты вкушаешь от древа знаний и познаешь грех.
Виола удивленно смотрит на меня:
– Ничего себе! Довольно жестоко, нет?
Я пожимаю плечами:
– Бен объяснял иначе: у маленькой кучки людей на такой большой пустой планете нет времени на детство. Нужны взрослые. В тринадцать лет у тебя появляются настоящие обязательства. – Я швыряю в запруду камень. – А вообще не спрашивай. Тринадцать лет и тринадцать, я не знаю почему! Тринадцать циклов по тринадцать месяцев.
– Тринадцать месяцев?! – Виола вскидывает брови.
Я киваю.
– Но в году же только двенадцать месяцев!
– А вот и нет. Тринадцать.
– Ну здесь может и так. А на моей планете их двенадцать. Я только моргаю и почему-то чувствую себя дураком.
– В Новом свете год состоит из тринадцати месяцев, – шепчу я.
Виола пристально смотрит на меня, как будто до нее дошло что-то важное.
– Понимаешь, – говорит она, – в зависимости от длины дня и месяца на этой планете тебе может быть уже… четырнадцать лет!