Фальшивая невеста (Коллинз) - страница 3

Вивека напомнила себе, что скоро спектакль закончится и она вернется в свою жизнь. И тут же задумалась об этой самой жизни, своих амбициях и стремлении сделать карьеру, которые странным образом толкали ее в объятия то одного вечно голодного художника, то другого. Смерть мамы заставила Вивеку мгновенно повзрослеть и стать более практичной. Она устроилась на работу в яхт-клуб, прибавив себе немного лет, чтобы ее взяли, мыла посуду и полы. Главной ее целью было как можно скорее перестать зависеть от Григора, никогда больше не слышать его нравоучений и колких замечаний, со временем перешедших в откровенные оскорбления. Впрочем, Григор сам помог ей, выкинув из дома – и с острова – до того, как ей исполнилось пятнадцать. Вивеке пришлось уехать даже из страны, поскольку отчим узнал, что она работает, значит, способна сама себя содержать и уже не будет подчиняться во всем его воле. Григор позаботился о том, чтобы ее уволили и не взяли на работу в пределах его досягаемости.

Трина, которой тогда было девять, сказала ей: «Уезжай. Со мной все будет хорошо. Тебе надо уехать».

Вивека отправилась к престарелой тетушке матери в Лондон. О Хилде она знала лишь по рождественским открыткам, но женщина с радостью ее приняла. Нельзя сказать, что жизнь в Лондоне была чудесной, но пережить трудности Вивеке помогали мечты о том, что однажды она сможет забрать сестру, с которой будет жить счастливо. Несколько месяцев назад она строила радужные планы о том, как они с сестрой – девушки двадцати трех и восемнадцати лет – устроятся в большом городе.

– Я, Миколас Петридес…

У него был голос человека, привыкшего отдавать команды. Вивека заворожено слушала, как он произносит клятву, очарованная его бархатистым голосом. От него исходил приятный аромат дорогой одежды, терпкого лосьона после бритья и еще чего-то, очень мужского, что запомнится ей навсегда.

Тишина подсказала, что теперь ее очередь. Откашлявшись, Вивека открыла рот, готовясь заговорить тихо и кротко.

Трина никогда не служила источником раздражения для Григора. И не только потому, что была его биологическим ребенком, просто дочь была робкой и молчаливой, видимо в противоположность крикливому, наглому подонку-отцу.

Вивека же испытала на себе его гнев в полной мере. Даже живя в Лондоне, она ощущала его ненависть, что сдерживало ее от частых разговоров с Триной. Вивека не пыталась настроить ее против отца, хотя опасалась, что Григор может использовать и родную дочь, лишь бы причинить вред падчерице.

Вивека дала себе слово, что никогда не вернется в Грецию, и, разумеется, не планировала оказаться здесь для выполнения того, что заставит отчима ненавидеть ее еще больше, если это возможно. Она только надеялась, что он не устроит скандал и не разразится бранью перед многочисленными гостями. Среди приглашенных было немало знаменитостей, и папарацци кружили повсюду: и на воде, и в воздухе. Вивеку с самого начала не покидало предчувствие, что здесь ее ждет позор и унижение.