Друзья навсегда (Баркер) - страница 49
Настал черёд Живчика. Он грозно зарычал в рупор:
– А Я – ПРИЗРАК ДИКОГО КРОВОЖАДНОГО МЕДВЕДЯ! ЗОВУТ МЕНЯ ЭНДРЮ!
Тут здоровенный цветочный горшок с грохотом рухнул на пол.
– Медведь? Э‐э… дикий кровожадный медведь, прошу вас, не волнуйтесь, – робко проблеял Криспин, заметив с тревогой, что портреты давно почивших предков на стенах начали медленно вращаться. Поклонники повскакивали с мест – кто жался поближе к Криспину, кто пятился к двери. Криспин попытался изобразить смирение. – Духи, кто бы вы ни были, я не хотел вам ничего плохого.
– НЕ ЛГИ МНЕ, КРИСПИН О’МИСТЕРИ! – Судя по голосу, Эндрю рассвирепел не на шутку. – МЫ ЛГУНОВ И ОБМАНЩИКОВ ОЙ КАК НЕ ЛЮБИМ! ГРРРРРР!
– Вы все? Да сколько же вас там? – нахмурился Криспин, вставая на ноги и отпихивая поклонников.
Мартин прыгнул Криспину на плечо и проорал ему в самое ухо:
– А я – злобный зомби!
И он впился Криспину в ухо, будто в лакомый кусок сочной ветчины.
– АЙЙЙЙЙ! Прекрати! Прекрати! – заверещал Криспин. – Где Мерил? МЕ-Е-ЕРИЛ!
Тут огромная хрустальная люстра обрушилась на пол, подняв тучи стеклянных брызг, а подвески разлетелись по всей комнате.
Криспин оказался в самом центре бури. Вопли ужаса отскакивали от стен, а одна дама – бумс! – хлопнулась в обморок на деревянный пол.
Живчик раскачивал оконные рамы, а вопли, грохот и топот становились всё громче. Древние шпалеры метались по комнате, как изъеденные молью летучие мыши, – их возил на себе Габриэль, то и дело снижаясь и пикируя на зрителей.
Живчик лягнул задними лапами рыцарские доспехи, и они с лязгом повалились на пол, рассыпавшись на дюжину частей. Тогда Живчик схватил топор в зубы, раскрутил и запустил на другой конец залы: топор – ХРЯСЬ! – вонзился в стену совсем рядом с головой Криспина.
– Ай-ай! – вскрикнул Криспин. – ВОТ ТАК – Эндрю, Зельда, злобный зомби или кто-ты-там – делать ОЧЕНЬ опасно!
Поклонники в ужасе сбились в кучку – глаза у них были, как блюдца, а лица – белей молока. Какая-то седая тётя вцепилась в собственные бусы и верещала:
– Криспин, вы же маэстро! Прекратите всё это!
И тут на стене стала постепенно появляться надпись, накорябанная кровью, причём незримой рукой. (На самом деле это была красная краска из Винниного набора для рисования, а писал Живчик своим хвостом.)
– Кевин? – Седая тётя ткнула дрожащим пальцем в стену. – Кто такой Кевин? И какие ещё тайны они разнюхали?
А старичок зажал нос платком – по его лицу катились слёзы.
– Мамочка дорогая… ЧЕМ ЭТО ВОНЯЕТ?
Пахло одновременно варёной капустой, тухлой рыбой, заплесневелым сыром и псиной, с лёгкими нотками запаха сердитого скунса. Запах был такой густой, что от него даже шла тёплая волна.