— Не думаю, — ответил ей Вадим, помотав головой. Он то, ее точно не знал, хотя он и мог где-то с ней познакомиться, а потом забыть про это. Но здесь Вадим точно был уверен, что Марину он видел в первый раз. — Вы меня с кем-то путаете, я вас первый раз вижу, — следователю показалось, что все это дело Марину как-то вдруг перестало волновать, в ее словах теперь он заметил безразличие и апатию, и даже некоторое презрение к себе.
— Я слышала о детективе Марке Игнатьеве, он работал с вами, да? Он тоже ведет это дело?
— Да, ведет, — сказал он, подумав: «Так вот откуда ноги растут». — В полиции тоже успешно раскрываются дела, на нас вы тоже можете положиться, — сказал Вадим и улыбнулся. Он надеялся увидеть такую же реакцию со стороны Марины, но она, наоборот, нахмурилась. Будто бы следователь Игнатьев сказал что-то обидное.
— Вы издеваетесь? В полиции есть люди, на которых можно положиться? Да половина из вас продажные свиньи или заговорщики, а другая половина такие же умные, как овощи. Поэтому странно, что вы так считаете. Многие люди пострадали из-за вашего отношения к работе, а полиции будто плевать на это! Не пойми что здесь твориться, — она будто бы сорвалась в этот момент с цепи, но к концу своих слов все-таки взяла себя в руки.
Один уголок рта Марины чуть приподнялся, брови опустились, а глаза сузились. Казалось, что она сейчас просто взорвется. Вадим не выдержал и засмеялся, это выглядело не очень нормально, да и еще при такой обстановке, к тому же находясь с той, которая этим утром потеряла мужа. Но это скорее было похоже не на смех, а на преувеличенную ухмылку. Да и к тому же Вадим смеялся не над ней, а над тем, что она сказала, над ее неосведомленностью. Следователь был уверен в том, что она не права. Конечно, он в этом серьезно ошибался.
Марина, наверное, решила, что он смеется над ней, и Вадим спустя некоторое время это заметил, поэтому он взял себя в руки и решил попытаться ей объяснить, что вызвало в нем такие смешанные чувства:
— Вы совершенно не правы. Просто я работаю в полиции, и уж за себя я точно ручаюсь. К тому же, ваш вселюбимый и всехвальный Марк тоже начинал здесь работать.
— Почему же сразу всехвальный? У вас что, мания величия? Или ненасытная зависть? А насчет детектива Марка Игнатьева, я вам вот что скажу: от работы в полиции он ушел. И это о многом говорит, не так ли? — ответила ему Марина.
Вадим понял, что с ней лучше не спорить, и ему начинало это уже не нравиться, ведь с одной стороны она была права, а с другой Вадим никогда не признавал свою неправоту, он считал, что когда он не прав, он все равно прав. И он ненавидел, когда с ним кто-то спорит. Поэтому следователь, забыв о рамках приличия, уже не мог отступать: