— Да, прогресс в мире криминала на лицо.
Антыхин закурил сигарету и присел на подоконник.
— Коля, а ты видел эту фигуру, человека в плаще?
— Та, что от чаши отпала? Конечно, видел. Фигура как фигура. Пока до окончания следствия у нас в лаборатории хранится. Кстати, на ней обнаружены пальчики директора музея. Если у тебя других улик нет, можешь подозревать Фейгина.
— Спасибо за подозреваемого, — насмешливо поклонился Антыхин. — Вы что же взяли отпечатки пальцев у Фейгина?
— У него и всех сотрудников музея, но они об этом не знают.
— Понятно, ты со всеми пил пиво.
— С кем пиво, а с кем и чай. Это было не трудно. Посуды для пальчиков нужно было немного. Сотрудников в музее всего-то семь человек.
Антыхин медленно загасил в пепельнице сигарету и сел за стол на своё законное место.
— Значит, говоришь, подозреваемый пока директор музея Фейгин Аркадий Михайлович? — с насмешкой спросил Антыхин.
— Всё возможно, — невозмутимо ответил Романов, возвращаясь к недопитой бутылке пива на подоконнике.
— Тогда скажи мне, на черта он обратился ко мне за помощью? Чтобы я разоблачил его? Мало ему милиции что ли? — Антыхин громко рассмеялся. — Нет! Так не бывает!
— В нашей практике всякое бывает, — сказал Романов, многозначительно поднимая вверх указательный палец, но тут же спохватился: — Антыхин, где третья бутылка пива? Почему ты не выполняешь условия нашего контракта?
— Антыхин церемонно поклонился, достал из холодильника бутылку пива и подал её Романову. Потом, вдруг, задумчиво потёр широкий лоб и спросил:
— И всё-таки, какой он?
— Кто? Директор музея? — недоумённо спросил Романов.
— Да нет. Человек в плаще. Ну, фигура которого…
— Он золотой, — ухмыльнулся Романов.
7 Чародей Орик (до н. э.)
В кузнице мастера Орика, под навесом из шкур животных ярко пылал огонь. Помощники мастера обнажённые по пояс колдовали над расплавленным металлом. Здесь бронза превращалась в клинки мечей — акинаков, медь — в наконечники для стрел и копий, железо — в тяжёлые панцири для знатных воинов, а серебро и золото в изящные украшения для женщин.
— Ты чародей, мастер Орик, — сказал Анахарсис, входя в кузницу и мгновенно покрываясь потом от жара раскалённого воздуха. — Богиня огня — Табити покровительствует тебе. Твои изделия так совершенны, что кажутся чудом. Время не властно над ними…
— Благодарю тебя, любимец Богов, но, думаю, что твои мысли долговечнее, чем мои изделия из металла…
— Твоя скромность, мастер Орик, равна твоему мастерству. Возвеличивая меня, ты остановил восхваления себя. Я же остановил тебя.
И два великих человека рассмеялись. Они поняли друг друга, и высокие слова уже были не нужны им.