Забрался в глубины и давай вопиять. Шум в пещерах такой устроил, что думали, не иначе враги напали. Сейсмические датчики включились и напустили ядерных ракет во все стороны, какие только были. Народ в панике бегает! Правительства бумаги жгут! Актеры в схиму стригутся! Монахи напоследок женятся! Инопланетяне в панике в другие измерения перепонки рвут! А Маргадон небо молитвой сотрясает, аж ангелам тошно!
И надо бы уже всем погибнуть, а ракеты никак не падают. Народ и прощаться устал, все на часы нервно косятся. Куда делись – никто не знает! Выпустить выпустили, а последствий никаких. Конечно, кого надо сразу посадили, и много было громких разоблачений. А у Маргадона последний смысл жизни пропал, потому что бояться больше нечего, а без страха какая жизнь? Плюнь и разотри, тоска зеленая! Не боялся, так вроде не жил.
Опять в пещеры забрался, от ангелов ответа требует, куда ракеты девали. Снова вопиял, но скромно, все больше в рыданиях содрогался. Вняли ему бесплотные и откровение принесли: все бомбы срочно отправили в прошлое, потому что на другое у них фантазии ангельской не хватило.
– Зачем прошлое? Какое прошлое?
– Про динозавров слыхал?
– Как же. В детстве даже увлекался и модели лепил.
– А из-за чего вымерли, знаешь?
– Ледники?
– Какое там! Ты же их и угробил! А? Не веришь? Мы все бомбы на них сбросили. А куда их было тащить? В Гоби? Ни одна тварь не выжила! Разве не ты просил?
И появился у аввы Маргадона смысл жизни. Смерть безобидных динозавриков он себе никак простить не мог. Обложился веригами, пеплом обсыпался и ходил по музеям с останками древних ящеров и каялся пред ними в слезах.
– Люди! Простите! Это ж все я!
И такая это вина чудесная, что не стыдно и людям рассказать. Потому что ничто так жизнь не украшает, как страшная и красивая провинность перед человечеством. А если это еще и миленькие динозавры, безвинно убиенные, только позавидовать остается.
Авва Мартын был праведник хоть куда – и самому приятно, и перед людьми не стыдно. Но временами накатывала на него такая тоска, что хоть вой. Солнце выцветает, радость захлебывается, все ароматы мира тонут в небытии.
Ничего никогда не было!
Ничего!
Никогда!
Но даже в такие минуты авва святости не оставлял и продолжал исцелять, воскрешать и пророчествовать. Кажется, все по-прежнему, но ангелы уже знают, стараются летать на цыпочках, и малышей-херувимов одергивают:
– Тише шуми! У старца плановая депрессия!
Исцелит Мартын слепого. Люди благодарят, шоколадки торжественно вручают, обещают поминать. Старец добротой сияет, благословляет стыдливо, а про себя думает: «Ну кто так исцеляет? Что это со мной? Зрение вернул не полностью, в левом глазу будет помутнение хрусталика, лет через двадцать придется оперировать. Чем я занимаюсь? Зачем я обманываю людей? Я просто старый лживый бродяга!»