Но продлевать его мучения Веррис тоже не собирался. Непрерывная боль вызывает нежелательный стресс даже у самого крепкого человека – как физический, так и психологический. Клэй действовал как можно быстрее и аккуратнее, бросая каждый новый осколок на крышку от аптечки, чтобы Младший слышал этот стук – пусть знает, что еще один осколок покинул его тело.
Веррис не впервые оперировал солдата, доставая осколки, ему доводилось это делать в куда более худших условиях, однако в боку сына застряла масса мелких частиц, многие совсем крохотные. Очень важно извлечь все до одной – с заражением крови шутки плохи. На его глазах парни валились с ног с дикой температурой, их организм прекращал работать только потому, что криворукий медик плохо зашил рану. Веррис допускал, что человек под его началом, как любой солдат, мог погибнуть в бою, но не в горячечном бреду из-за отказа органов.
Прежде чем наложить швы, он еще раз продезинфицировал раны Младшего. Когда он покончил с первой и хотел приступить ко второй, Младший вдруг сказал: «Он… хорош».
Веррису не требовалось переспрашивать, кого имел в виду сын.
– Лучший из всех. Поэтому я и послал тебя.
– Он заранее прочитывал каждый мой ход. Целюсь, стреляю, а его уже нет на месте – как призрак.
– Ты успел рассмотреть его лицо? – спросил Веррис, зашивая вторую рану.
– Не очень. Видел один раз, на лестнице, в грязном зеркале.
– Разве ты стрелял не с крыши?
Младший вздохнул.
– Стрелял. Но он меня заметил. Пришлось спрыгнуть.
– Чему я тебя всегда учил? Занимай верховую позицию, прижимай противника к стене и…
– …не отсекай пути отхода, – закончил вместе с отцом Младший. – Только мне стало не по себе. Стремно.
– То есть? – переспросил Веррис, принимаясь зашивать последнюю рану.
– Я как бы все видел, но… – парень помедлил, – но меня как бы там не было. Кто он такой?
Верриса встревожило не только то, что Младший слегка занервничал. Он учил сына обеими ногами стоять в настоящем, не отвлекаясь от текущей ситуации, однако, судя по словам Младшего, он отвлекся от происходящего. Плохо дело, такие позывы надо душить в зачатке, пока они не превратились в серьезную дурную привычку вроде посторонних мыслей или сомнений насчет смысла жизни.
– Младший, то, с чем ты столкнулся, эта странность, не что иное, как страх. – Веррис затянул последний шов и выпрямился, чтобы заглянуть сыну в глаза. – Не отталкивай его. Наоборот – иди ему навстречу. Встреть лицом к лицу. Уясни свое отношение. А уяснив, преодолей.
Младший сконфуженно кивнул.
– Ты стоишь на пороге совершенства. – Веррис кольцом сложил большой и указательный пальцы, оставив между ними крохотный зазор. – Вот столько осталось. Проголодался?