— Куда сначала, миледи? К вам или к адвокату?
Держался он так легко и непринужденно, словно похищение девиц было для него в порядке вещей. Подумаешь, одной больше, одной меньше!
— Домой, — пробурчала я, и водитель, ловящий каждое слово, понимающе кивнул.
По стеклам застучали первые — на удивление крупные — капли дождя. В стороне небо прочертила молния.
Из приоткрытого окна тянуло холодком и свежим запахом грозы. Я чуть поежилась — было зябко, но окно закрывать не стала. Иначе в нос бил запах одеколона моего спутника, и становилось совсем погано.
Что-то я расклеилась… И чуть не взвизгнула, как школьница, когда на плечи легла пропахшая мужчиной ткань.
Донал сидел вполоборота. В тесном салоне ему явно было неудобно — не развернуться толком, даже привстать нельзя, иначе он рисковал протаранить головой крышу.
В одной рубашке он выглядел еще более крупным и пугающим. Как будто он не пиджак снял, а намордник.
— Заберите! — рявкнула я, сбросив теплую ткань. По голым плечам тут же прошелся ветер, заставив кожу покрыться мурашками.
Он качнул головой и снова набросил на меня свой пиджак.
— Вы замерзли, миледи.
— Не называйте меня так, — попросила я хмуро.
Снова попытаться избавиться от проклятой одежды? Не сомневаюсь, он опять меня закутает.
— Почему же? — Он положил руку на колено, второй опираясь на сиденье авто. — Теперь вы — баронесса Мэлоуэн, а я служу барону.
От этого «служу» веяло горечью. Зацепил-таки его муженек!
— Действительно, как я могла забыть?
Мой сарказм пропал втуне.
Брюнет чуть подался вперед, вынуждая меня совсем уж откровенно вжаться в угол. Короткие темные волосы, белая полоска старого шрама, хмурый серый взгляд, — все вместе почему-то выглядело устрашающе. Как будто напротив устроился не человек, а готовый к прыжку волк.
Надо бы сказать какую-нибудь колкость, но… Я чувствовала себя испуганным мышонком, над которым нависла откормленная кошачья ряха.
Он поморщился чуть заметно. Качнулся назад, позволяя мне перевести дух.
— Не надо бояться, миледи. Я не причиню вам зла.
И это настойчивое «миледи» заставило меня взбелениться. Со злости я позабыла недавний страх, даже руки перестали мелко трястись.
— Еще большего зла? — уточнила я язвительно.
— Вы на меня обиделись? — спросил он, кажется, со вполне искренним удивлением.
Во всяком случае, насмешки на его невозмутимом лице я не отыскала, как ни старалась.
— Какой смысл обижаться на того, для кого я всего лишь… самка? Или инкубатор?
Он нахмурился. Сжал губы, разглядывая меня с непонятным выражением.
— Вы не правы, — наконец вымолвил он. — Я вас уважаю и много о вас наслышан.