— Там написано. — Она ткнула пальчиком в плохо читаемую надпись. — Рэмуальд Скотт, пятый барон.
М-да, исчерпывающе. Милое пустоголовое дитя, чей мозг похож на губку, пропитанную розовым сиропом.
Я мимоходом отметила небольшой дефект — слегка сросшиеся пальцы на ее правой руке — и попросила:
— Давай теперь в библиотеку.
Хватит с меня бесконечных любовных перипетий предков Скоттов. Полезной информации из восторженных рассказов Джорджины я почерпнула мало. Разве что узнала, что Скотты отличались прямо-таки мазохистским стремлением к несчастной любви и вечно заводили романы с кем-нибудь неподходящим.
— Конечно. — Она надула губы и взглянула на свои наручные часики. — Только уже скоро обед.
— Во сколько приедут гости? — уточнила я осторожно.
Она бросила на меня лукавый взгляд из-под длинных, неожиданно темных (подозреваю, не без помощи краски) ресниц.
— В три пополудни. Что ты хочешь найти в библиотеке?
Уж точно не любовные романы!
— Семейные хроники, — объяснила я кратко. — И генеалогическое древо, если есть.
— Конечно, есть! — Она встряхнула светлыми кудряшками. — Пойдем. Можно приказать слугам подать в библиотеку чай с сандвичами.
«И не пойти на обед», — закончила я про себя.
Может, Джорджина и наивна, однако весьма наблюдательна.
— Это было бы прекрасно. — Я вздохнула. — Я ужасно проголодалась.
— Тогда я тебя провожу и распоряжусь! — просияла она. — Обещаю, что не скажу маме, где тебя искать.
По-видимому, сама Джорджина прогневать грозную маменьку опасалась, так что покорно отправится на чаепитие. Хотя кто знает, может, ей это даже нравится?
— Спасибо, — кивнула я и толкнула массивную дверь, на которую она мне указала.
Библиотека… впечатляла. Похоже, печатное слово Скотты любили куда больше живописи. Массивные шкафы были забиты книгами, от толстенных фолиантов с золочеными буквами на корешках до тоненьких брошюр, скромно притулившихся на дальних стеллажах.
В нескольких нишах прятались удобные кресла с торшерами и журнальными столиками, стол побольше стоял у окна, окруженный тяжелыми вычурными стульями. Роскошный коричнево-бежевый ковер во всю комнату, с ворсом, где нога утопала по щиколотку, придавал библиотеке особый уют. На свободной стене красовался предмет моих поисков — роскошное, скрупулезно оформленное фамильное древо.
Пока я потирала руки и любовалась творением неведомого мастера, Джорджина попятилась и скрылась в коридоре, пискнув:
— Я пойду!
— Что это с ней? — вслух подумала я, оглядывая ряды книг.
— Она заметила меня, — пояснил знакомый низкий голос, заставив меня чуть не схватиться за сердце. — Извините, что помешал, миледи. Я сейчас уйду.