– Напоследок еще один вопрос: Уилкинс говорил, что здесь неподалеку есть бар. Как будто привлекательное местечко. Вы не в курсе, там обслуживают в кредит?
Напрягшиеся было плечи охранника обмякли.
– Знаю это место. Чужих там не привечают, но я вас представлю…
Он накинул куртку, и мы спустились в замызганный дворик. На улице я предупредил ожидающего в машине Уилкинса, что вернусь в отель сам. Он хмуро покачал головой и выжал газ, а мы с хромым охранником зашагали мимо ярко освещенных витрин. Сверху лил дождь, под ногами хлюпали лужи; каждый поднял воротник и думал о чем-то своем.
Я оказался прав: появление двух копов распугало всех шлюх, так что в отеле воцарились тишина и покой. Мне удалось безмятежно продрыхнуть допоздна, на часах было около одиннадцати, когда Уилкинс заколотил ногами в дверь. Я с трудом разлепил глаза, и утро вгрызлось прямо в мозг: день выдался до омерзения солнечным. Поднявшись с кровати, я споткнулся о пустую бутылку, выругался и зашлепал открывать. Напарник выглядел огурчиком. На редкость сердитым огурчиком.
– Ты хотя бы в командировке не мог без этого обойтись? – накинулся он с порога, – Местные небось уже в курсе, как ты в баре развлекаешься до утра. Позору на весь отдел! Еще настучат наверх, чего доброго, мне рожа шерифа совсем не внушает доверия.
– Как и наши рожи – ему, – отозвался я, рыская мутным взглядом по комнате в поисках сигарет, – Извини, не смог вчера удержаться. Провинция нагоняет на меня тоску.
– Можно подумать, мне тут хочется оставаться дольше, чем требуется, – напарник, отдуваясь, рухнул в кресло, – После завтрака звонил домой: у младшего молочный зуб шатается… Парень страсть как боится дантистов, а жене придется одной к врачу его тащить!
– Так ты и позавтракать уж успел?
– Иди ты! Вечно со своими подколками…
Напарник сморщился от сигаретного дыма, которым я благостно наполнил легкие, и подскочил с места, чтобы открыть окно. С улицы тут же потянуло запахом гниющих листьев. Под лучами скупого осеннего солнца все безжалостно прело. Уилкинс, тем не менее, высунулся наружу аж по пояс, с напускным удовольствием вдыхая «свежий» воздух.
– И чего маешься? Бросать в твоем возрасте… Дымил бы уж до конца, – я уселся на кровати и начал натягивать носки.
– Вредно это! Прессу не читаешь?
– Не читаю, если там нет голых девчонок.
– Вот то-то и оно, одни бабы да выпивка на уме, – проворчал Уилкинс, хотя только половина из названного до вчерашнего дня соответствовала моим реальным интересам, – Я уже на вокзал смотался, пока ты дрых.