– Дежурный! Это Бойд. Высылайте всех ребят к дому старой миссис Колдуэлл. И карету скорой… Две кареты.
– Кто-нибудь ранен? – тревожно уточнил молодой голос.
– Нет.
Я дал отбой, вышел на крылечко, уселся в плетеное кресло и закурил. Дверь оставил открытой, чтобы немного света от сияющей в гостиной люстры попало наружу. Позади кресла, в котором я провел самые долгие полчаса в своей жизни, лежал мой напарник. По крайней мере, напоследок Уилкинс смог почувствовать себя героем вестерна… Пуля вошла ему в левый глаз – аккуратно, будто действовал лучший снайпер из лучших. Миссис Колдуэлл была неумелым, но чертовски везучим стрелком.
Колымага Уилкинса досталась мне за бесценок. Вдова не захотела говорить с виновником смерти мужа, когда я после похорон пытался отдать ей ключи от авто. Сделку предложил старший сын. Копия напарника, только моложе и опрятнее. Странно, что за столько лет работы вместе я ни разу не виделся с его детьми. На кладбище все отпрыски старика – от тридцати до четырех лет – стояли в ряд у гроба, покрытого национальным флагом. Я наблюдал издалека, чтобы не усугублять горя семьи.
Дорожные полицейские пока ни разу меня не останавливали. Поскольку права сгинули под Атлантик-Сити, водить пришлось осторожно. И ни капли в рот, как бы ни хотелось. К сожалению, мою новообретенную трезвость начальство оценить не успело: расстрелял пожилую вдову и мать героя войны, в пьяном виде, да еще потерял напарника. Даже раскрытие дела не помогло. Мне мягко указали на дверь.
Служебное расследование заняло месяц. Отставка – пару минут. Утром я оставил значок на столе шефа, забрал пожитки из квартиры, напоследок поругался с квартирной хозяйкой, а в три часа пополудни уже вырулил на шоссе, ведущее на юго-запад. Меня ждал Саннивейл.
Казалось бы, пора отчаяться и пуститься во все тяжкие… Черта с два! У меня на душе пели птицы. Пришлось выкладываться по полной, изворачиваться змеей – но дело было обставлено как следует. Просто спятившая старуха возненавидела соседа, который сумел вернуться с войны живым. Ни одна душа больше не заикнулась о наркотиках, ни одного упоминания об этом не нашлось в протоколах допросов, которые я заботливо подчистил, прежде чем уехать в Бостон.
Теперь я мог вернуться. Я был свободен, и она тоже.
Саннивейл встретил меня приветливо. Стоял теплый ноябрьский день, самый конец золотой осени в Массачусетсе. Теперь здесь не чувствовалось гнилого дыхания октября, сырость куда-то девалась, и кучи опавшей листвы дымились на каждой лужайке.
Я не решился ехать прямо к дому мисс Гувер. Оставил «Додж» возле отеля, на всякий случай предупредил портье, что вечером мне понадобится номер, и зашагал к площади. На мне был новый чистый плащ, щетину теперь сбривал начисто каждое утро, шляпу носил на другое ухо – словом, не узнать. А вот старая колымага могла запомниться местным. Я не хотел лишнего внимания. Хотел встретить Миртл после работы и сказать ей все, что думаю. Просто сил больше не было носить это дерьмо в себе.