И самое досадное, что последняя по счету, та, которую я про себя зову Снежной Королевой, так и не позвонила ни разу. Можно и самому набрать ее номер, но вот только я отчего-то уверен, что она не ответит на мой вызов. И это будет досадно.
Одно хорошо – подобные мысли навещают меня разве что только перед сном. Да и то не каждый день, потому как иногда я засыпаю еще до того, как голова на подушку ляжет.
Протяжный вопль, раздавшийся за окном, возвестил о том, что мой слуга всё же свалился с крыши. Ну или был сбит метким броском Антипа, с домового станется. Пойду посмотрю – убился он или нет?
Не убился. Уцелел. Сидел на крылечке с выпученными глазами и таращился на Антипа, который задумчиво поигрывал веревкой с уже завязанной на ней петелькой.
– Только не в саду, – попросил я его. – Там у реки небольшая рощица есть… Ну ты понял.
– А как же, – бодро ответил мне он. – В рощице – так в рощице. Да и твоя правда, хозяин. Повадится еще потом по саду бродить, на разные голоса завывать. Оно нам надо?
– Я не завываю, – влезла в разговор Жанна. – Хотя и могла бы. Между прочим, один продюсер говорил, что у меня отменное контральто. Вот так!
– Он имел в виду не голос, – ответил я. – Уж поверь. У меня один приятель в кредитном отделе есть, так он после основной работы тоже продюсером подрабатывает, правда, кинематографическим. Ищет на одну ночь в недорогих клубах талантливых актрис для сериалов. Так вот у него твое контральто называется фактурой. И к кино эта фактура никакого отношения не имеет.
– Совсем? – уточнила девушка.
– То есть абсолютно, – невесело усмехнулся я. – По-хорошему, Грине надо за такое морду бить. Странно, правда, что я это только сейчас осознал. Раньше мне такие разводы доверчивых дурочек почему-то нормальным делом казались.
Замолчала Жанна, о чем-то задумалась, а после с непонятной мне целью в сумочку слазила, что по обыкновению висела на плече. Да и куда бы ей деться, этой сумочке? Она с ней в момент смерти была, так что…
Зря я, наверное, ей глаза на правду открыл. Лучше бы дальше думала, что у нее отличное контральто.
– С другой стороны – идти куда-то, – задумчиво пробубнил домовой. – Да и Ермолай может не одобрить.
– Я больше не буду, – пролепетал Родька, глядя на то, как Антип залихватски перекинул веревку через высокую ветку яблони. – Правда не буду! Я ж сберечь чтобы… Золото же, камушки. Ежели голодный год, так их продать можно, чтобы хозяин с голоду не помер! А то выйдет как тогда, на Урале, когда кору с деревьев толкли!
Из глаз слуги выкатились две огромные слезинки.