Мне хотелось ещё раз всё обдумать и выявить возможные слабые места. Следуя нашему плану, Джефри связался с одним из партнёров своего отца и сказал, что хочет вернуть отцовский бизнес. Партнёр, конечно не обрадовался появлению нового конкурента, на что Джефри предложил ему в качестве отступных барыш с продажи рабов руднику. Торговец не смог устоять, ему лишь нужно было известить начальника прииска об очередной поставке людей. Спустя час тряской езды я вдохнула и потерла виски. Слишком много было неясностей, любой шаг мог закончиться как победой так и провалом. Оставалось лишь положиться на случай и импровизировать на ходу.
Ещё через час сквозь зарешеченные окна показался рудник. Те заброшенные шахты, у которых мы прятались от бомбежек противника, и рядом с ним не стояли. Это был огромный комплекс, окружённый по периметру забором с колючей проволокой. Через каждые триста метров стояли наблюдательные вышки с вооруженной до зубов охраной. К нам подошла четвёрка солдат.
— От кого? — направив дуло автомата на водителя, спросил один из них.
— От Салмонея, — уверенно ответил шофёр.
— Открывай, — раздался приказ со стороны двери.
Когда она открылась, в салон вошёл второй солдат, тщательно осматривая нас и тыкая стволом автомата в особенно непонравившихся.
— Опять заморышей прислал! Ох, уж этот Салмоней! Берёт как за атлетов, а присылает ходячих мумий!
Мне пришлось пригнуться на сиденье, и сделать вид, что сплю, стараясь спрятаться от охранника. Очень уж не хотелось, чтобы кто-нибудь понял, что я девушка. Ещё в деревне, я попросила себе мужскую одежду, а свои кудри спрятала под бейсболкой. Но любой острый взгляд легко разгадал бы мой маскарад. На счастье, этот солдат таковым не обладал.
— Он ещё и детей прислал! — изумился охранник, приняв меня за подростка. — Ладно, здесь всё в порядке! Поехали! — крикнул он своим товарищам.
Мы подъехали к небольшим подъёмным воротам, сквозь которые едва протиснулся наш автобус. Здесь к нам присоединился открытый джип эскорта, напичканный солдатами. Спустя пару минут мы оказались около длинного двухэтажного здания.
— Вот и ваш дом, располагайтесь! — с кривой усмешкой махнул рукой на него солдат, сопровождающий нас в салоне автобуса.
Джип подъехал к нам и остановился у двери. Из него как черти из табакерки начали выпрыгивать охранники. Построившись у автобуса в два ряда и образовав живой коридор, они как один требовательно уставились на водителя. Тот, видимо, уже зная, чего от него хотят, открыл дверь.
— На выход по одному! По одному я сказал! — скомандовал солдат, поднимая одного из моих людей за шиворот и толкая к выходу, а второго ударом приклада в живот отправляя обратно на сиденье. Пострадавший парень скрючился и зашипел от боли, а я в ярости сжала кулаки и сцепила зубы. Не знаю, с каких пор стала так переживать за этих людей, но чем больше нам выпадало тревог и лишений, тем более родными они становились для меня. Поэтому я буквально физически чувствовала боль паренька.