Пассажиры медленно двигающегося троллейбуса, задрав головы, прилипли к стеклам и смотрели на Аню, стоявшую на краю пропасти. Любопытство или страх, облегчение — «это происходит не со мной» — или презрение — «сумасшедшая» — отразились на их лицах — этого Аня не могла разглядеть сквозь мутные стекла троллейбуса.
Тревога не покидала Аню. Она пришла к ней вместе с бессонницей, легкой дрожью в руках и томительными похоронными приготовлениями.
Из Петербурга приехала сестра Толика Лариса, престарелая студентка какой-то шарлатанской Академии мистических знаний.
Лариса выглядела иссохшей, бледной мученицей за неведомые Ане идеи. На шее у Ларисы болтались амулеты, в руках она теребила четки и то и дело заводила разговоры о смерти. «Смерть и есть настоящая жизнь, смерти нужно поклоняться, потому что она освобождает человека» и тому подобное кликушество, от которого Аню начинало мутить.
В ушах Ларисы Аня разглядела пропавшие вместе с Толиком сережки с агатами — розы и душистый горошек. Ну что ж, Ларисе они больше к лицу. Странно, что муж не пропил их.
Аня никогда раньше не видела Ларису, но знала, что Толик часто навещал ее. После поездок в Питер он всегда впадал в запой, а что его так печалило, жене Толик никогда не рассказывал.
У Ани сложилось впечатление, что Лариса — это упрямая девица с двумя детьми на руках от двух разных мужей, которые от нее сбежали. Толик, кажется, подыскивал ей третьего, но неудачно. Ларису, должно быть, увлекали более возвышенные вещи, чем нормальная семья.
Несмотря на это, Лариса сразу же взяла в свои руки все формальности и даже немного порозовела, расцвела, прислуживая своему божеству — смерти. Лариса глядела сквозь Аню сухими воспаленными глазами и делала все, что необходимо: звонила в морг, в бюро ритуальных услуг, заказывала транспорт, составляла текст для траурных лент.
Лариса появлялась в Аниной квартире утром и начинала хлопотать. После обеда Лариса исчезала, оставляя после себя запах индийских благовоний и квитанции на оплату услуг похоронного бюро.
Аня понятия не имела, где Лариса проводит остальное время, где она остановилась. Может быть, на каких-нибудь загородных шабашах обезглавливала черных петухов. Спрашивать Ане не хотелось. Она как будто проспала все это время с открытыми глазами.
Если бы не Лариса, Аня провалила бы все «мероприятие». Она понятия не имела, сколько тягостных хлопот сваливается на родственников покойного.
«Удивительно, — думала она, сидя в своем кабинете в аптеке, глотая маленькие разноцветные шарики успокоительных таблеток, один за другим, и запивая их водой. — Толик умер, а мне не жаль его».