— Ну и замечательно. Жду вас у себя в аптеке в двадцать один ноль-ноль. Встретимся и решим, куда мы отправимся. Договорились?
— Девять вечера? А это не поздно?
— А куда нам спешить? У вас ведь сегодня важное совещание, а затем инспекция участников проекта «Ночной город». Верно?
— Да, действительно. — Матросов захихикал. — Как я мог забыть?!
Аня победила. Теперь Матросов в ее руках, и она его не выпустит, пока он не откроет ей одну тайну.
Все обещания, данные Виктору, все эти «ни шагу без моего ведома» были забыты в пылу сборов на свидание с ответственным работником Матросовым. Ответственным, возможно, за кое-какие Анины неприятности.
Из мстительных побуждений Аня решила приложить максимальные усилия, чтобы выглядеть эффектно. Пусть чиновник поглотает слюни, прежде чем она прижмет его к стенке.
Вечерний макияж занял у Ани около часа. Она воспользовалась самой яркой из своих помад и самой объемной тушью. Глаза засверкали, как звездная ночь.
В старые времена продажные женщины закапывали себе в глаза едкую настойку белладонны, чтобы зрачки расширились и глаза обрели магический блеск. Анины зрачки и без белладонны были сейчас нечеловеческой величины.
Челку гладко уложила при помощи геля, волосы завила, и они светлыми локонами легли по плечам. Плечи открывало маленькое черное платье с рукавами, которые вверху, чуть выше локтя, обрывались, а платье держалось на тонких бретельках.
Поверх платья Аня пока что надела строгий пиджак, чтобы не смущать своих подчиненных. Черные чулки. Сапоги «змеиная кожа».
Своим изображением в зеркале Аня осталась довольна. Может быть, она ошибалась, но ей показалось, что примерно так выглядят дорогие «девочки по вызову». Ей понравилась эта игра в женщину, которая может многое себе позволить в личной жизни.
За окнами стемнело, время подвигалось к девяти. Куда именно они отправятся с Матросовым, Аня не решила. Пусть сам напрягается. Ане было даже интересно, какие рестораны предпочитают птицы подобного полета.
По дороге и в аптеке сердце у Ани билось как боевой барабан.
Охранник Анатолий Георгиевич мог бы проводить Аню и Матросова долгим взглядом. Аня назвала бы этот взгляд ревнивым, если бы только могла заподозрить в охраннике подобные живые чувства. Она передернула плечами, стряхнула с себя воспоминание о чужом мутном взгляде и забыла о нем. Анатолий Георгиевич еще не явился на работу.
Василий Петрович Матросов старался быть любезным изо всех своих чиновничьих сил. Он подавал Ане руку и открывал двери, но она, словно бы в рассеянии, обслуживала себя сама. Держаться с Матросовым за руки — удовольствие не из первой десятки.