— Так садитесь за стол, чего я одна здесь?
— Ладно, будете чай с нами пить? — показалось гостеприимство Ани.
— Чай? Нет, спасибо. Мы так просто, — присела за стол Мелл.
— А чего просто? У нас в сумке конфеты есть. И палка колбасы. И бутерброды были… — Танька считывала желания девчонок. — О! Там же бананы на дне!
— Я сейчас принесу! — метнулась к выходу Катя.
— Я помогу… — не успела за такой резвостью Мелл. Потом махнула рукой и осталась сидеть.
* * *
— Почему они голодные такие? И худые совсем, — недоумевал оператор.
— Даже стыдно стало, — втягивая живот, произнес техник. — Они голодали часто и всегда недоедали, маленькая и большая. Отъелись, только когда их из семей забрали. А вот резвая самая — просто голодная. После смерти родителей два года почти ничего не ела. Видишь, что она с энергией творит?
— А берет где? Не вампир же…
— Нет, конечно! Энергетические вампиры[25] из обожравшихся получаются, из пресытившихся даже. А здесь — целое неизрасходованное детство… Вот ее и накрывает все время: она же не живет, на самом деле, только играет в жизнь. Счастливую и беззаботную.
— Болезнь?
— И не одна, — техник с сожалением кивнул, — потому и голод такой. А она терпит.
* * *
Двумя руками, едва удерживая, Катя внесла сумку в обеденную зону. На пол они с саквояжем чуть не упали вместе.
— Вот. Ну, быстрее! Доставайте! — часто и мелко запрыгала на месте Катька. — А что у вас еще есть?
— А планшет у вас есть? — проклюнулась Соня.
— Девочки! Нельзя так! — попыталась утихомирить интерес Аня. — Давайте сначала познакомимся!
— Потом, потом! Я — Катя, это — Соня, она — Аня. Все! Доставайте бутерброды! — махнув рукой и неотрывно глядя на саквояж, продолжило прыжки нетерпение.
Может, дети и заметили, что Танька достала из сумки гораздо больше разного вкусного, чем там могло поместиться. Но опыт выживания в тяжелейших условиях приучил молчать. Дают еду — хватай и ешь. Вопрос о благодарности в головах даже не рождался.
«Зачем они так? — едва не обиделась Мелл.»
«Это их реальность. Хочешь её изменить? — удивилась Танька.»
«Реальность Брошенных Детей? Конечно, хочу!»
«А они этого хотят? Ты уверена? — насмешка была горькой.»
«При чем здесь они! Так нельзя оставлять!»
«А для кого же ты тогда собралась всё менять?»
— Ну, ладно, — несмотря на временно счастливых детей, продолжалось знакомство. — Я — Танька. Таня, Танечка или Танюша, но не Татьяна, — она освободила, наконец, свои волосы от повязки и с удовольствием тряхнула русой шевелюрой.
— Я — Мелл. Просто, как всё ангельское, — следуя примеру подруги, сняла неудобную бандану. Они с Танькой безучастно сидели за столом и наблюдали за чужой пока суетой. От этого зрелища почему-то становилось спокойно и тепло, словно дома.