А вторую я честно отработала. Хотя расставаться с тем, что я уже считала своим, учитывая, какие мне предстоят расходы, было почти физически больно.
— Что? — Фредерик очнулся от своей задумчивости и поднял голову. — Вам ничего не надо возвращать. Я же сказал, что неважно, полные это будут недели, или нет.
— Но… — я едва не принялась возражать, но быстро прикусила язык. — Спасибо. Снаряжение возвращать нужно?
— Сомневаюсь, что нам удастся обойтись без него на обратном пути.
Я моргнула.
— Нам?
— Ну да. Я иду с вами. Не могу же я бросить вас одну.
Я снова моргнула. Подобная глупость была мне внове.
— Вообще-то я сама о себе способна позаботиться, как вы имели возможность заметить. Спасибо за заботу, конечно, но я в ней не нуждаюсь.
— Лилиан, — серьёзно сказал Фредерик, — ответьте честно: я буду для вас обузой?
Я задумалась на мгновение. И неохотно покачала головой. Он действительно держался в походе куда лучше, чем я себе представляла на заре нашего знакомства. Шёл наравне со всеми, работал наравне со всеми, и если уставал, то никого не допекал своими жалобами. Так что если не случится никакого форс-мажора…
— Я вам неприятен, и вы хотите побыстрей со мной расстаться?
— А какое это имеет значение?
— Ответьте, — сказал он. — Пожалуйста.
На этот раз я думала дольше. Ну не признаваться же, что моё плохое настроение происходит отнюдь не только из-за того, что мне предстоит одинокий переход, и все мои мечты о блестящем будущем похоронены, не успев даже начать воплощаться. Последнее даже не так уж и плохо — если бы всё рухнуло уже на стадии воплощения, было бы обиднее. Но мне и правда хотелось разгадать загадку под названием «Фредерик Свеннисен», попытаться понять, что же он на самом деле от меня хочет, что на самом деле думает и чувствует…
— Нет, — сказала я наконец, — вы мне не неприятны.
— Тогда я иду с вами.
— Но зачем?!
— Затем, что я не хочу с вами расставаться. И причины вам известны.
— Вы о… — я проглотила «о своей якобы любви» и посмотрела на внимательно слушавшую нас Альму. Ну должна же хоть она попытаться образумить своего брата! Однако Альма молчала.
— Да, я о, — Фредерик и так отлично меня понял. — Мои чувства вам известны. А кроме того, я себе не прощу, если брошу вас в одиночестве. Если для вас это важно, с вашим полом это не связано. Точно так же я поступил бы, будь вы мужчиной.
Я хмыкнула. На язык просилось нечто похабное о его чувствах и мужчинах, но произнести это вслух при Альме я не осмелилась.
— Если б я мог просто вызвать для вас вертолёт, вопрос был бы решён, — продолжил он тем временем. — Но, увы… Альма, ведь отсюда мы города уже не дозовёмся?