Впрочем, маршрут не казался трудным или опасным. Да, нам пришлось свернуть с тропы и идти по холмам среди зарослей, иногда через них прорубаясь, но не сказать, чтобы поход стал намного тяжелее. Горная цепь впереди служила надёжным ориентиром, даже если не сверяться с навигатором в Альмином планшете, жесткая трава, хоть и доходила порой до пояса, легко раздвигалась перед нами. Трудности временами представляли только кусты с вьюнками, да склоны, постепенно становившиеся всё более крутыми и каменистыми. И тем не менее, глядя, как горы вырастают над горизонтом, постепенно становясь из серых силуэтов цветными и объёмными, я начинала верить, что Фредерик не ошибся в расчётах, и мы действительно достигнем их ещё до заката.
— Скажите, Лилиан, а вы действительно Стрелок? — спросила Альма, когда мы остановились на привал около полудня. Я закатила глаза: спохватились, называется.
— Да, я Стрелок. Бывший. Страшно?
— А что, похоже, что мне страшно? — улыбнулась Альма, вынимая из своего рюкзака упаковки с пайком. Силы и времени на готовку мы решили не тратить — всё равно необходимости сохранять НЗ больше не было.
— А я думал, что бывших Стрелков не бывает, — сказал Фредерик.
— А их и не бывает, как правило. Я дезертир.
— Вот как?
— Только не вздумайте спрашивать, почему я дезертировала. Это моё личное дело.
— Не будем, — кивнул он. — Но о чём-то спросить можно?
— Например?
— Например — насколько правдивы все эти слухи и то, что можно прочесть в романах? Вы ведь можете рассказать о том, как живёт Орден? Раз уж всё равно для нас не секрет, что вы оттуда.
И правда — почему я должна запираться? Я больше не связана клятвой верности и молчания. Хотя вредить своей альма матер и говорить всё подряд я не собиралась, но кое-что вполне можно рассказать.
— Слухи… — я усмехнулась. — Можете сразу забыть львиную их долю. А ту чушь, что сочиняют писаки — и подавно.
— Я почти и не сомневался, — улыбнулся Фредерик. — Как вы туда попали?
Я вздохнула, понимая, что сейчас меня ждёт долгий марафон вопросов и ответов. Предупреждали же меня, что Фредерик Свеннисен любопытен. Но раз я сама разрешила спрашивать — не идти же теперь не попятный?
Я почти не помню приют, в котором я провела первые четыре года своей жизни. В памяти всплывают лишь отдельные картинки — пыльный двор, в котором гуляет несколько групп примерно из двух десятков детей каждая, просторная комната, служившая нашей группе одновременно и столовой, и классной, и комнатой для игр. Толстуха воспитательница показывает нам какой-то фильм. Какой-то мальчик из старшей группы пинает меня сзади, когда я этого не жду, а стоит обернуться, тут же принимается бормотать: «а чё, это не я, это он», и показывает на своего ухмыляющегося товарища. Я сжимаю кулаки, потому что не в первый раз мне от него достаётся, но я уже по опыту знаю, что пытаться дать сдачи бесполезно. Он мальчишка, он старше, а потому сильнее и проворней меня.