— У тебя очень хороший папа, Сова. Слушайся его.
— Твой папа такого не говорррит?
Она становится на маленький стульчик около раковины, снимает желтое полотенце с кольца-держателя и протягивает мне. Это не трубка мира и не предложение зарыть топор войны, это просто что-то вроде женской солидарности. Малышка еще не знает, что это такое, но интуитивно делает благородный правильный поступок. Может быть, она и капризная, и Андрей ее в чем-то избаловал, но он сделал самое главное — воспитал Настоящего, пусть и маленького, Человечка. И я просто не смогу вторгнуться в их мир.
— Мой папа говорит, Сова, но я все равно забываю, что мне уже много лет и плакать стыдно.
— Я никому не скажу, что ты плакала, — после минутной паузы обещает Соня.
Я киваю и снова реву. Почему-то потеки туши на мягкой ткани детского полотенца кажутся настоящей трагедией, хоть, конечно, дело совсем не в ней.
Малышка потихоньку слезает вниз, усаживается на стульчик и прижимает игрушку к груди.
— Ты не заберешь моего папу. — Не вопрос, а утверждение, против которого бессильна любая армия мира. Мне бы такой характер. Господи, и смех, и слезы, но мне нужно поучиться смелости у этой четырехлетки. Научиться вот так же прямо говорить о том, чего я хочу и за что готова стоять насмерть. Например, что меня разрывает от желания сказать, как тяжело мне будет притворяться.
— Я не буду забирать твоего папу, Сова. Честное слово.
— Она тоже так говорррила, а потом сказала, что я буду жить с дедушкой и бабушкой, — бубнит малышка, и я настораживаюсь, чувствуя, что невольно становлюсь отдушиной для детского страха.
— Она?
— Бывшая папина тигра. — Соня подбирает колени и переходит на шепот, как будто боится, что в любой момент дверь ванной откроется — и на пороге появится женщина из ее кошмаров.
На моих глазах маленькая агрессивная девочка превращается в такую же испуганную плаксу, как и я. Соня даже не сопротивляется, когда я потихоньку протягиваю руки, чтобы усадить ее себе на колени.
— Я не хочу к дедушке и бабушке, — Соня всхлипывает и украдкой вытирает слезы совиными ушами.
— Никто и никогда не заберет тебя у папы, Сова. — Я не рискую обнять ее слишком крепко. — А тигру мы прогоним.
— Обещаешь? — пытливо смотрит она.
— Честное слово, — без заминки отвечаю я.
Глава сорок вторая: Андрей
Я потихоньку открываю дверь и вижу странную картину: моя вредная маленькая Сова и моя выдумщица почти в обнимку сидят на полу ванной и в унисон мочат голову несчастной потрепанной игрушке. Пришитые глаза выглядят испуганными, как если бы бедная залатанная птица хотела прямо сейчас ожить и улететь, пока ее не унесло соленым морем слез.