— И перед детьми? — тут же находит зацепку Соня, стряхивая на пол диванную подушку. Она протестует, как умеет, и я просто пожимаю плечами. — Я не люблю тебя, ты нам не нужна!
— Я тоже не могу сказать, что люблю тебя, — честно отвечаю я и по глазам вижу, что ее это обескураживает. Наверное, она привыкла слышать, в том числе и от бывших женщин Андрея, что ее все любят — и она милая славная девочка. — Потому что любовь не бывает сразу в лоб.
Это не совсем правда, но такие тонкости все равно не имеют отношения к нашему разговору.
— А какая бывает любовь? — настораживается Сова.
Я нарочно тяну время: ставлю чайник, в маленькую кастрюльку набираю молоко и подогреваю, чтобы приготовить какао. Только упрямство не дает Сове повторить вопрос, и эта передышка дает мне время подготовить ответ.
— Например, — ставлю перед ней стакан и блюдце с двумя рогаликами, — любовь твоего папы к тебе. Она — особенная. Потому что ты и он — самые близкие друг другу люди, потому что никто и никогда не займет твое место в его сердце, и ты всегда, даже когда станешь такой взрослой как я, и даже старше, будешь его маленькой любимой девочкой, ради которой он сделает все что угодно. Так меня любят мои родители, и так твоего папу любят твои бабушка и дедушка.
— А ты? — Сова сама не понимает, что тянется за угощением и откусывает большой кусок, который сосредоточенно «притаптывает» пальцем в рот. Выглядит до того забавно, что я с трудом подавляю желание потрогать надувшиеся щеки.
— Я еще не знаю тебя и будет нечестно сказать, что я тебя люблю.
— Ты любишь папу? — переходит в наступление маленькая бестия, но мне уже не страшно, потому что с забитым ртом ее попытка меня обескуражить превращается в плохо сказанную скороговорку.
— Люблю, — честно отвечаю я. — Но не так, как ты. И мы можем обе его любить. Ничего страшного не случиться. У твоего папы большое сердце, его любви хватит на всех.
Я нарочно не говорю о себе, потому что это слишком скользкая тема, не имеющая отношения к нашему разговору по душам. И именно она может снова вышибить меня из состояния уверенной в себе женщины. Я вон даже не смогла толком проводить своего мужчину, а ведь обещала дать бой его «холостячности». Что-то не так ты делаешь, Йори…
— Можно еще шоколад? — Соня медленно подталкивает стакан к краю стола, и что это, если не попытка предложить временное перемирие?
Я добавляю в молоко еще ложку какао с горкой, делаю себе чай, и мы молча жуем рогалики с вишневым джемом.
Глава сорок четвертая: Йори
Через час, когда на улице уже стемнело, но на часах только шесть, я вспоминаю, что собиралась купить мелочи, которые из-за спешки забыла бросить в сумку, и предлагаю Соне погулять перед сном. На улице выпал свежий снег, ветра нет — и градусник показывает комфортную температуру. В конце концов, прогулки перед сном на свежем воздухе еще никому не навредили.