Ее крики становятся все громче. Йори прихватывает ладонь зубами, жмурится, сильнее обхватывая мою голову коленями. И лицо моей выдумщицы преображается, когда я делаю финальные аккорды языком: слизываю с нее всю влагу, которая на вкус — господи, черт! — как ванильное печеное яблоко.
Я поглощаю ее, как лакомство, пока она кончает, устраивая своей задницей персональное землетрясение у меня в ладонях.
Руки моей малышки обессиленно опадают, ноги слабеют, и в темноте комнаты затуманнный взгляд наполнен одним лишь удовольствием.
— Это было…
Не даю ей закончить, потому что мои яйца уже реально начинают болеть от того, как много и долго я сдерживаюсь. Опускаю ее ниже, прямо к своему члену, держу ее ножки на весу и, поддавшись, желанию, оставляю укус на внутренней части бедра. У нее такая белая кожа, что мгновенно остается след. Пусть носит на себе мою отметку. Одну из множества, которые я на ней оставлю сегодня и в другие дни.
Когда прижимаюсь головкой к ее клитору, она судорожно вздыхает, пытается отстраниться от острого удовольствия, так что приходиться удерживать ее почти силой.
— А теперь, малышка, мы будем трахаться. А секс и занятия любовью оставим для первой брачной ночи.
— Ну так трахни меня, наконец, невозможный мужчина, — молит она.
Я нашел идеальную женщину.
Мы еще раз притягиваемся друг к другу и Йори сама прижимается к моему рту, которые еще хранят ее вкус. И жадно слизывает себя с моих губ, и это еще одно, что окончательно сносит мне крышу.
Она попускает взгляд ниже, голодным взглядом разглядывает мой член и головку, с которой стекает пара капель прозрачной вязкой жидкости. Тянется, крепко обхватывает ладонью и подушечкой большого пальца растирает влагу по всей головке. Черт, я сдурею, я точно сдурею. Я хочу смотреть на это вечность, но… как-нибудь в другой раз.
Она и правда тугая. Слишком тугая, потому что стоит мне двинуться внутрь нее — сразу же прикрывает глаза, пытаясь сдержать вздох. Отодвигаюсь — и осторожно, на последних крупицах самообладания, снова иду в нее. Медленно и плавно, в горячую тесную влагу. Ей-богу, как с невинной девушкой, только без крови.
— Не жди, пожалуйста. — Йори так отчаянно выгибается, что даже н ноги в моих руках вибрируют двумя струнами. — Я с ума сейчас сойду…
Я понимаю — пытаюсь думать тем, что еще способно соображать — что у нее эйфория, что я должен быть умнее и рассудительнее, вести не так, как хочется, а как будет правильно.
Я правда понимаю.
Но сжимаю зубы и резко, одним толчком, вхожу в нее по самые яйца. С громким влажным шлепком мошонки о промежность. Йори что-то выкрикивает, забрасывает голову назад, и в таком ракурсе каждый мой новый толчок раскачивает ее грудь. Я мог бы брать ее бесконечно: глубоко и жестко, потому что в ней охуенно туго и каждый новый «заход» превращается в испытание моих нервов на прочность.