Нам просто хорошо вдвоем. А чуть позже, когда к ранним кухонным посиделкам присоединятся взъерошенная Сова, я чувствую себя человеком, у которого есть абсолютная гармония. Не дикое взрывное сумасшедшее счастье, от которого искры из глаз, а что-то уютное, спокойное, похожее на толстый вязаный шарф, в который можно завернуться от всех бурь и ураганов.
Примерно в обед, когда мы в три пары рук начинаем наводить порядки после гостей, Андрей вдруг выключает пылесос и нервно вертится в поисках пульта от телевизора, где как раз идет блок новостей. Рассказывают что-то о бизнесмене, который оказался замешан в крупных денежных махинациях.
— Кто-то знакомый? — пытаюсь пошутить я, но по Андрею сразу видно, что ему не до шуток.
— Это муж Яны, — говорит он тупым голосом без эмоций.
Прислушиваться, в чем суть, уже поздно, но, кажется, человек влип с укрывательством от налогов и все в таком духе. Андрей садится на диван, и на всякий случай выставляет вперед руку, когда я пытаюсь приблизиться.
— Эта…
Он с шумом втягивает воздух через стиснутые зубы, через силу улыбается Соне, которая как раз заходит с маленькой, похожей на тыкву лейкой. Мы молча следим за тем, как деловито малышка пробует пальцем землю в маленьких горшках с экзотическими кактусами, поливает их, оставляя на подоконнике лужи и быстро скрывается с места преступления под нарочито-строим взглядом отца. И Андрея просто прорывает.
— Ты понимаешь, что это значит?
Не уверена, что понимаю, но рискую предположить:
— Думаю, теперь у мамы Совы не будет повода налаживать своему мужу кристально-чистую репутацию, раз он по уши влип.
— Нет, Йори, — зло кривится Андрей, — думаю, эта сука с самого начала все знала, и решила разыграть комбинацию, чтобы снова вытрясти из меня деньги. Надеялась, что я решу откупиться, чтобы не втягивать дочь в суды и споры. Что я снова, как четыре года назад, «выкуплю» у нее своего ребенка, а она свалит в закат искать новую счастливую жизнь.
Честно говоря, такая мысль даже не приходила мне в голову, и пока я пытаюсь переварить информацию, Андрей продолжает злобствовать.
— Появилась, подняла кипишь, выставила все так, будто у меня просто нет других вариантов, кроме как попытаться с ней договориться. А я даже не подумал… Блядь!
— Андрей, может быть…
— Нет, Йори, не может! Я ее слишком хорошо знаю, и должен был с самого начала понять, что меня снова тупо разводят. Но вместо этого кинулся защищаться, придумал всю эту свадебную хрень!
Он продолжает что-то говорить, но я почти не разбираю слов.
Свадебная хрень?
Мысль жужжит где-то глубоко внутри моей головы. Как случайно залетевшая в колбу муха, которая не понимает, почему не может попасть на свободу.