Я немного задремала только часам к пяти, когда мой невозможный мужчина повернулся спиной и я, несмотря на запрет, пододвинулась ближе, чтобы потихоньку уткнуться носом между его лопаток, и даже мысленно окрестила своего «зверя» Минотавром, надеясь, что он не проснется.
Может быть, кому-то это показалось бы странным, грубоватым и совсем не подходящим продолжением ночи, но я была просто счастлива. Абсолютно. Бесконечно. Заряжена своим собственным, ни на что не походящим чудом, как батарейка — ударом молнии.
А уже через час выбиралась из постели, чтобы высказать всю свою сумасшедшую любовь на страницах «Волшебства» и успеть приготовить завтрак.
— Знаешь, я был бы более впечатлен, если бы застал тебя в кровати, а не за ноутбуком, — говорит Андрей, сонно потягиваясь в дверях кухни. Рассматривает меня сверху вниз и я, поддавшись раззадоренным ими чертям, немного выставляю ноги из-за стола. — Даже несмотря на то, что ты сидишь в моей футболке, а из духовки чем-то вкусно пахнет.
— Ты всегда такой ворчун с утра?
— Только когда хочу заняться сексом со своей женщиной и не нахожу ее там, где оставил накануне ночью. Это, Ева Клейман, совсем не добавляет мне настроения. И, кстати, мне эта футболка идет больше. — Он приподнимает бровь, приваливается плечом к дверному косяку и, подавив зевок, с хитрым прищуром продолжает: — Но если ты вдруг решила, что это намек, то… ты совсем не ошиблась.
— Я не буду раздеваться, у меня впереди целая глава, а вдохновения так много, что я планирую закончить книгу до вечера.
Он немного ерошит волосы, подходит и забирается мне за спину, сжимая мои бедра своими коленями. Возится, удобнее устраивая голову на плече, и эти несколько минут я чувствую более чем достаточно компенсацией за отсутствие обнимашек во сне. Особенно когда мой Фенек трется щетиной о мою щеку.
— Ты совсем не колючий, — мурлычу в ответ, нарочно подставляя то щеки, то подбородок или шею.
— Черт, я надеялся ты взмолишься о пощаде, и я великодушно приму минет в качестве предложения о капитуляции.
— Ты такой романтичный в семь утра.
— А ты так классно пахнешь, выдумщица.
— Это не я, а омлет.
Андрей крадет мою чашку с кофе, делает пару глотков, жалуется, что пить его сладким — то еще извращение, но в итоге выпивает все, еще раз зевает и начинает вслух читать первый же абзац наугад. Нарочно с театрально-комичным выражением, то неправильно ставя ударения, то делая ремарки прямо по ходу прочтения. И я не знаю, чего мне хочется больше: стукнуть его чем-то тяжелым за издевательство над моим творением, или громко посмеяться над скупым мужским видением обычной романтической женской книжки.