— Я тебя просто пиздец, как боюсь, выдумщица, — сглатывает Андрей и нервно усмехается. — С тобой у меня ни хрена нормально не работает.
— И я тебя боюсь, потому что ты разрушил мою защитную скорлупку, лягушачий принц.
— Прости, Дюймовочка, даже жабы хотят маленьких умниц. Знаешь, я же правда хочу на тебе женится, просто так, а не потому, что так нужно.
— Хоть я и косячница?
— Кажется, я успел стать зависимым от фокусов, которые вытворяет твой тараканий цирк. — И тихо добавляет: — Я все-таки в тебя вляпался, моя маленькая любимая выдумщица.
Возможно, о нас бы кто-то сказал, что у нас нет будущего: слишком ранимая девушка, слишком неуступчивый и категоричный мужчина. Наверное, это так и есть, и мы не походим друг другу по всем пунктам. Но по какой-то причине я чувствую, что Андрей — мой мужчина. Вот такой неправильный, неидеальный, где-то даже эгоистичный и слишком запертый в себя. Но я люблю его за эти недостатки, потому что за достоинства любить всегда проще. А мне всегда казалось, что идеальный образ, особенно без намека на изъяны, на самом деле просто дешевая подделка.
— Ты моя китайская ваза, мой невозможный мужчина, — шепотом говорю я, пока мы еще крепче прижимаемся друг к другу, словно хотим проникнуть кожей под кожу, заразить собой. — Красив в своих недостатках.
— Ты когда-нибудь прекратишь говорить метафорами, женщина? — Андрей отклоняется, убирает волосы с моего лица и мягко, как драгоценность, берет лицо в ладони. — Просто «Я тебя люблю» будет достаточно.
— Я уже говорила это, дважды, — напоминаю я и делаю вид, что хмурюсь. — И на оба раза ты почти никак не отреагировал.
— Ты выбрала толстокожего мужика, выдумщица.
— Скорее уж твердолобого.
— Я — балбес, — улыбается Андрей, и звонко, дурачась, чмокает меня в кончик носа. — Смирись с тем, что главной романтической силой в нашей семье будут твои тараканы.
— Учти, я тебя за язык не тянула, сам сказал…
Я хочу продолжить, но после нервного напряжения силы внезапно уходят, словно отлив. Перед глазами все плывет, и внутренности обдает несуществующим раскаленным паром.
— Йори, ты как смерть увидела.
Голос Андрея почему-то плывет где-то за границами фокуса моего сознания. Чувствую только ледяную ладонь, которую Фенек прикладывает к моему лбу и дергаю, словно меня с размаху швырнули в прорубь.
— Мне что-то не хорошо, — как через туман, слышу свой невнятный голос. Даже странно, что так неожиданно погружаюсь в слабость, хоть минуту назад была полна желания перевернуть весь мир с ног на голову.
— Йори, слушай… а давно у тебя вот тут…