Меня снова штормит, на этот раз так сильно, что приходится перекатиться на живот и до боли в коленях сжать ноги.
— Что за звуки ты издаешь, маленькая? — Фенеку точно нравится играть со мной.
— Я просто удобнее устраиваюсь на животе, вредный ты мужчина.
Пауза, в которой я слышу полувздох, и мысленно ловлю его губами.
— Как бы я сейчас прошелся языком… От пяток до шеи… Раз ты лежишь на животе, да еще и в постели…
На этот раз не срабатывает ни один мой предохранитель, потому что мой стон в ответ — это больше, чем просто сказать: «Я тебя хочу, моя аномалия».
Мне становится очень неуютно лежать в постели. Даже если перевернуться на спину и попытаться глубоко дышать, все равно чувствую себя моделью-шибари[2]: связанной по рукам и ногам сотней хитроумных узлов, получающей удовольствие от неспособности управлять собственным телом. И Мастер связал меня совсем не веревкой из джута, а при помощи одних только слов.
— Ты так странно молчишь, — слышу новую порцию игривой насмешки. Наверное, для него это что-то хорошо знакомое, известное, а не темная восьмиугольная комната с ловушками, в которые я наверняка попаду, как только открою рот и попытаюсь подыграть.
— Я просто представила… — говорю так тихо, что едва слышу собственный голос.
— Что же, Эльфенка?
Мне хочется кричать. Сорвать голос, рассказывая ему, что и как со мной делает его голос, особенно сейчас, когда нотки соблазна превратили обычно твердое «р» в хриплый полушепот, от которого я совершенно бессовестно раскидываю колени. Хочется выкричать из себя все: желание провести эту ночь с ним, несмотря на то, что мы — просто два голоса на разных концах несуществующего провода, и между нами никогда и ничего не было кроме полунамеков на флирт.
Мои ангелы стыдливо прикрыли глаза крыльями, но мне уже все равно.
— Представила, что сегодня случилось чудо — и мы можем быть вместе прямо сейчас. До самого утра.
«Как Ромео и Джульетта, но только мой любовник сбежит не от правосудия, а от беспощадного, убивающего иллюзии рассвета».
Я слышу мягкий вздох, в котором теряется одно едва слышное, по-мужски скупое:
— Да…
Как будто только что мы притронулись друг к другу, и это «да» было ответом на все непроизнесенные вопросы.
— Ты даже не представляешь, что бы я хотел сейчас с тобой сделать, — продолжает Андрей, и на этот раз я даже не пытаюсь подавить стон в ответ на откровенное признание.
— Расскажи мне, Фенек.
— Я не умею складывать слова в предложения так же красиво, как и ты, — смеется он, но даже этот смех и моя улыбка в ответ не в состоянии понизить градус нашего разговора.