— «Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц?» — с печальной усмешкой продолжил Пантелей. — Мы это тоже знаем, но много видели, как помирают от голоду.
— Веры не хватило! — буркнул Ермоген, показывая, что не желает об этом говорить.
Пантелей, недоверчиво покачивая головой, думал о своем. Угрюм мялся, краснел, не решаясь спросить о том, что было на уме. Михей пялился на монахов доверчивыми собачьими глазами, чмокал выпяченными стерляжьими губами. Синеуль равнодушно прислушивался к разговору.
Неловкое молчание затянулось. Передовщик вздохнул и пробормотал с печалью:
— «Ничего не берите на дорогу: ни посоха, ни сумы, ни хлеба, ни серебра, и не имейте по две одежды». Да уж! Это святым говорилось, не нам, грешным!
— Там, на Иордане, народу было густо! — прошамкал Михей. — Здесь ведмеди не накормят!
— У нас и топор, и котел есть, и шубейки! — весело отозвался Герасим. — Есть снасти, чтобы рыбу ловить. Опять же без ножа не обойтись, хоть бы и заболони надрать или корней накопать.
— Все равно, вас Бог ведет!
— Ведет, конечно! — согласились с передовщиком монахи. — Молоком, творогом да маслом буряты кормят, тунгусы последнего не жалеют — всегда поделятся. Добрые здесь народы.
— Многие из них до нас были приготовлены к Слову Божьему, — помолчав, добавил Ермоген. — Своим шаманам изверились, ищут новой веры. Тунгусы, правда, слушают охотно, но остывают быстро. Рассказывают про своих духов, которые будто сильней чужих богов.
Синеуль слушал и посапывал, бросая затаенные взгляды на монахов, которые крестили его при прошлой встрече. Они же с любопытством поглядывали на инородца с потертым кедровым крестом на груди, часто обращались к нему, выделяя вниманием. Он помалкивал, пока не вспомнили его единокровников:
— Глупые они и темные! — просипел зло.
— Синеулька тоже проповедовал среди родни на Нижней Тунгуске, — рассмеявшись, пояснил Пантелей. — А родня прогнала его взашей.
По словам монахов, зимовали они у Аманкула — главного братского хана, который называл себя младшим братом мунгальского царевича. Он звал их с собой в горы, на летние пастбища. Но они решили проповедовать по Ангаре, которую браты называют Мурэн. Поплыли от зимних пастбищ Аманкула на плоту, вниз по течению. Где был народ, там приставали к берегу и жили, проповедуя Слово Божье.
— Вот и встретились! — весело сверкнул глазами передовщик. — Обещал догнать при прошлой встрече и догнал.
— На все воля Божья!
— Хлеб у нас есть, и если вам все равно куда идти, идите с нами к верховьям реки! — предложил с жаром. — Если не найдем там своих русских старожилов, я пойду в верховья Елеунэ. Ну, а вы как знаете!