Никто не шелохнулся.
– Шип сильнее меня настолько, что мне никогда его не догнать, – сказала она посреди общего безмолвия.
Она сожалела только о том, что одета. Его имя она, несомненно, повторила достаточно часто, чтобы привлечь его внимание. Про себя она хохотала.
Граф огладил бороду и выдал клокочущий горловой звук.
– Значит, никакого флота этой зимой.
Сэр Эдмунд пришел в себя позже.
– Это чистое колдовство! – сказал он. Восстановив самообладание, он глубоко вздохнул. – И что, этот колдун… еще сильнее?
– Он намного могущественнее, – ответила Гауз.
– Однако Гэвин говорит, что весной король его победил. Все, что под силу королю, сумею и я. Лучше. – Граф встал.
Гауз присела в реверансе.
– Мой господин, я боюсь, что Шип, который стал нам опасным соседом сейчас, в десять раз хуже того ведьмака, с кем наши сыновья столкнулись весной.
Она не добавила, что «он лишь пешка в руках кого-то большего».
Военные смотрели друг на друга, но на нее не глядел никто, кроме мужа.
– Что ж, дорогая, ты снова пустила хорька в курятник. Чутье подсказывает мне, что если не в зимнюю кампанию на озерах, то уж весной мы обязательно схватимся с этими галлейцами и их хуранскими союзниками. – Мурьен стал прохаживаться. – Мой старый наставник говаривал, что природа не терпит пустоты. И полюбуйся – край севернее Внутреннего моря пустовал, а теперь они все туда хлынули.
Сэр Эдмунд допил вино.
– Если вашей светлости будет угодно, то нам лучше заключить союз с морейцами. И придется продать все меха, какие у нас есть.
Граф был не из тех, кто забывает о деньгах.
– Правильно, сэр Эдмунд. В случае осады нам понадобится каждый фартинг, чтобы заплатить гарнизону. Тот, кому не платят, служит слишком многим господам. – Он подошел к краю помоста и поворошил носком прах умершей. – Проклятье, женщина, ты стоила мне доброй войны.
Гауз рассмеялась:
– Ты все еще можешь развязать свою войну. Мне лишь придется заниматься ею с холодного ложа, пока длится зима.
– Намекаешь, что я погибну, ведьма?
– Именно так, дорогой, – ответила Гауз. – И мне не хочется натаскивать нового мужа. Я старуха.
Ночью она слизнула соль с шеи графа, куснула его за ухо и прошептала:
– Он и в замке за нами следит. Через мотыльков.
Граф был не дурак. Он сразу все понял, хотя и был поглощен любимым – вторым после войны – занятием. Он не прервал ласк и не замешкался, но мигом позже подхватил ее под лопатки, чуть приподнял и выдохнул в ухо:
– Сукин сын.
МОН РЕАЛЬ, СТО ШЕСТЬДЕСЯТ ЛИГ К ВОСТОКУ ОТ ТИКОНДАГИ – СЭР ХАРТМУТ ЛИ ОРГУЛЮЗ, ЧЕРНЫЙ РЫЦАРЬ
Сэр Хартмут стоял у штурвала на корме «Божьей благодати», держа в руке чашу вениканского стекла. Он пил сладкое кандианское вино и взирал на укрепления и прочные деревянные дома пришедших из-за Стены в селении, которое окрестил Мон Реалем – «королевской горой».