Угроза жуткая, если б не одна беда: мальчишка знал только морейскую архаику и ни слова не понимал по-альбански.
Гельфред нагнулся к нему:
– Такой поганой погоды не было десять лет, а ты всего в шести милях от города. И появляешься из холмов с отрядом истриканцев.
Мальчишка зарылся лицом в ладони.
– Ты служишь герцогу Андронику? – мягко спросил Гельфред.
– Да, – ответил тот и сломался.
Через секунду он излил все свои страхи, а Старлинг презрительно наблюдал.
Наконец Гельфред подал Уа’Хэ знак отвести юнца к другим пленным.
– Герцог захочет повидаться со всеми, – сказал он. – Эмис Хоб, Уа’Хэ и Зубок дежурят здесь. Забудьте о косогоре и следите за дорогой. Остальные сегодня будут ночевать в тепле. По коням!
Ему ответили радостным улюлюканьем, и через пару минут разведчики отбыли.
– Привезите гостинчиков, – сказал Эмис Хоб. – Как-никак Рождество.
– Нас устроит жизнь мальчишки, – добавил Уа’Хэ. – И чуток эля.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ХАРНДОН – РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ДВОР
Королева ценила Рождество прежде всего на свете и украсила большой зал дворца так же, как мать украшала ее детский, – плющом и омелой. Она посетила ювелиров, портных и погрузилась в хлопоты, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.
– Ребенка загубите, – сказала Диота. – Вы не имеете права скрывать малыша от короля.
Королева повела плечами.
– А по-моему, я сама себе госпожа, – парировала она с малой толикой былой запальчивости, но на самом деле ежедневная тошнота и вздутие живота лишили ее интереса к пикировкам с няней. И в ней обозначилась резкость – сильнее прежнего. Она встречала Рождество в тоскливом гневе и возмутилась этим злокозненным вторжением в свою жизнь.
– Он тоже имеет отношение к ребенку, – заметила Диота. – А в здешних коридорах ежедневно произносится столько гнусной лжи, что вам, по-моему, лучше сказать ему, что он скоро станет отцом.
– Сначала мне нужно кое-что выяснить, – ответила Дезидерата.
– Смотрите, как бы и королю не понадобилось, – буркнула Диота.
– Няня! Ты… что?.. – задохнулась та.
Диота поспешно ее обняла.
– Я не сомневаюсь в отцовстве, если вы об этом, и только советую – скажите ему.
И вот за несколько дней до Рождества, когда они разделили круговую чашу и он поцеловал ее под омелами, она подвела его к их ложу – настоящему уютному замку из гобеленов и грелок.
Король быстро выполнил привычные действия, а она рассмеялась ему в бороду, охладила его жажду финала и, наконец, положила его руку себе на живот.
– Прислушайся, милый. Там что-то шевелится.
– Обед? – хохотнул он утробно.
– Ребенок, – сказала она.
Рука напряглась.