Сто пятьдесят бражников, которые кутили в гостинице, умерли мгновенно.
Загорелся десяток домов. Кое-как встав, Уилфул Убийца бросился за пожарными.
В двух переулках оттуда Кронмир прислонился к стене здания и уставился на багровое зарево в небесах.
Он разобрался в случившемся раньше, чем сердце ударило трижды, и вывод был очевиден. Сорвав с шеи амулет, он… замешкался.
А потом побежал к университету. Если эта штуковина сработает в переулках, то погибнет тысяча человек.
Кронмир достиг главного входа – железного зева Цербера, черной дыры в ночи. Подскочив к трехглавому псу, он швырнул в раззявленную пасть ближайшей головы и вещицу, и цепочку – все.
Пес кашлянул, как больной ребенок.
Кронмир стоял, тяжело дыша и прикрывая грудь локтями. Кутилы обтекали его с обеих сторон. Какой-то человек напротив, через улицу, остановился и показал на красное небо. Другие тоже замедлили ход, и Кронмир расслышал далекое песнопение.
На большой площади все еще танцевали.
Он снова пересмотрел всю логическую цепочку, желая увериться в причинно-следственных связях.
Его наемник окружен.
Гостиница взорвалась.
Аэскепилес выразил удивление тем, что убийца и уцелевшие члены его команды еще живы.
Юноша – молодой ученый из университета – сообщил, что амулет поразительно мощный.
Что и требовалось доказать.
Аэскепилес вручил ему свои устройства для убийства его агентов.
За время, которое Кронмир простоял у огромной железной статуи Цербера, монахиня прочла бы «Отче наш».
Затем он пошел через площадь.
Габриэль Мурьен лежал в шатре, специально поставленном для него на ристалище. Шесть жаровен и торфяной очаг выбивались из сил, отгоняя лютый мороз. Внутрь внесли балдахин.
Посовещавшись с сэром Алкеем и леди Марией, сэр Майкл решил, что защитить Мегас Дукаса будет легче прямо на ипподроме.
Красный Рыцарь сел среди дюжины пухлых подушек. У него была туго перебинтована грудь. Гонцы входили и выходили, подвергаясь проверке со стороны многочисленных часовых – кадровых ветеранов, которым было приказано пропускать только хорошо знакомых членов отряда. Это было несправедливо по отношению к лояльным морейцам, но срабатывало.
– Насколько плохи дела? – спросил герцог у потрясенного Длинной Лапищи.
– Христос распятый, милорд, это было… – Он покачал головой. – Словно в горниле, на какой-то короткий миг.
Стоявший у плеча Красного Рыцаря молодой Морган Мортирмир слегка поклонился.
– Милорд, если вам не хуже, то мне придется взглянуть. Положение критическое, и за вами присмотрит любой из моих ученых товарищей.
– А чем занимается университет? – нахмурился герцог.