Даже он оказался абсолютно не готов услышать столь яростный визг своего господина.
– Да как он смеет! Я ему что, какой-то задрипанный фальшивомонетчик?
Сенешаль развел руками и решил, что сейчас не самое подходящее время напоминать королю, что они действительно подделывают альбанские монеты. Он с трудом сдержал вздох, потому что управлять монархом становилось, мягко говоря, все сложнее.
– Вот ответь мне, Жеребец, четко ответь, почему я должен поддерживать притязания де Вральи? – На этот раз правитель не верещал, казалось, он взял себя в руки.
– Ваше величество, если де Вральи возглавит армию короля Альбы, его королевство упадет нам прямо в руки, когда мы того пожелаем. Судя по всему, король Альбы вот-вот разозлит своих двух главных дворян. Возможно, он поставит их в такое положение, что они сами захотят присоединиться к нам, или же, развязав войну с ними, существенно ослабит свою военную мощь. В сущности, ему придется использовать нашу армию, чтобы разгромить свою собственную. – Абблемон благоразумно не стал добавлять, что именно он с помощью де Вральи расколол альбанский двор и очернил их королеву. Это казалось самым простым способом.
– Хорошо, отправь де Вральи еще людей, – пробурчал правитель тоном надувшегося мальчишки и усугубил впечатление, принявшись грызть ноготь большого пальца.
– Я хотел бы отправить рыцарей на помощь и мессиру де Рохану.
– Этому мерзкому сплетнику? – спросил монарх. Абблемон кивнул. – Замечательно. – Король подошел к стене и уставился на обломки стула. – Пожалуйста, проследи, чтобы это убрали и доставили мне другой – может, из черного дерева. Мне нравится, когда вокруг меня красивые вещи.
Сенешаль потупил взор. «А еще тебе нравится их ломать», – подумал он.
ЛИВИАПОЛИС – ПРИНЦЕССА
Харальд Деркенсан терпеть не мог дежурить в тюрьме. Это было унизительно. В Нордике никого не сажали в тюрьмы. Любой нордиканец предпочел бы умереть.
Наемный убийца оказался образцовым узником. Не ничтожный слюнтяй, но мужчина, что для Деркенсана стало приятным сюрпризом. Заключенный приветливо кивал Харальду, когда тот заступал на дежурство.
Как-то явились два человека от логофета и принялись пытать пленника. Но он ничего не сказал – вообще ничего.
Старший по званию из людей логофета пожал плечами:
– Что ж, еще не вечер. Эй, нордиканец. Не давай ему спать.
Деркенсан помотал головой и ответил:
– Да пошел ты. Я такими делами не занимаюсь.
Подчиненные логофета, похоже, плевать хотели на его гнев, и младший по званию остался. Он распорядился, чтобы убийцу поместили в железную клетку, и периодически стучал древком копья о ее прутья. Единственный, кроме изменника, заключенный – старик, которого схватили за прилюдное богохульство, – принялся жаловаться на шум.