«Пятнадцать тысяч – алименты, двенадцать тысяч – отдать Олегу-камазисту. Да уж, и вправду невеселые раздумья. Не зарабатываю столько, как ни упирайся, хоть тресни». Саня безжалостно раздавил сигарету, небрежно окидывая в зеркало свой внешний вид. Подстричься не мешало бы, вон, аж кудри завились на висках, и побриться необходимо.
– Абдурахман! – крикнул Санька сторожу. – В магазин прогуляюсь, не теряй.
Эдик, он же Абдурахман, а правильнее Абдуманап, средних лет узбек, хитрый, с проницательным, живым взглядом, служил старшим, и единственным, охранником на стоянке. Лениво прохаживаясь между грузовиками, он заглядывал с непременной восточной мудростью под днище автомобилей. Не отметая при этом счастливую возможность быстрого обогащения, взращивая внутри собственного эго надежду отыскать когда-нибудь нечаянно оброненный золотой слиток, хотя, может, и вполне прозаичный служебный долг, вынуждал кланяться машинам в поисках трусливых ног непрошеных гостей – воришек. Время же неспокойное, ухо востро нужно держать, да и район не из самых благополучных, скорее наоборот. Тем не менее он важно кивнул и расплылся в белоснежной улыбке:
– Много не покупай, Санька, а то шайтан заберет.
«Ага, счас, не дождетесь», – подумал тогда Саня.
Имя Эдик идеально подходило для большинства разновидностей шайтанов, особенно стояночных, и образ подходящий, не хватало только рогов, копыт и хвоста. Водители в вечернем послерабочем угаре самозабвенно утверждали, мол, видели, почти трезвыми глазами, хвост, выглядывающий из дверей будки, и рога, скрытые под тюбетейкой, а копыта, спрашивается, как рассмотришь, обувь же мешает. Верить или нет, однозначно ответить на этот вопрос было сложно, но попытки снять с Эдика сапоги хитростью предпринимались неоднократно…
Ненужные, брошенные на произвол хладнокровным строителям дома молчаливо сопровождали идущего в винную забегаловку Саню. Открытыми пастями оконных проемов они, негодуя, требовали, в отместку за свою печальную участь, приношения кровавой ежегодной жертвы.
– Саня, привет!
От дверей магазина, среди постоянно снующих завсегдатаев, отделился высокий человек в красном, с улыбкой не очень пьяного, но веселого орангутана, причем абсолютный блондин, этакий альбинос, в ряду крашеных шатенов.
– А, Женька, привет!
– Нашу опять взял? – спросил участливо Женька.
– Ее, родимую, будешь, или домой торопишься? Понятно, не спешишь, значит. Сходи возьми что-нибудь закусить, ну и запить тоже, – бросил Санька в сердцах. Не любил он, когда на хвост падали беспричинно и неожиданно. Предпочитал сам быть в роли догоняющего. Финансовый коллапс в карманах – это, оказывается, не войнушка, гораздо хуже, чертовски неприятное ощущение. Пора самогон гнать, не напасешься на них, нахлебников.