Поросенок помчался к морю, чтобы рассмотреть ялик вблизи. Я пошел за ним следом. Он положил копытце на борт и задумался. Затем осмотрел весла. Они были на месте и надежно держались в уключинах.
— Только два?
— Да, — кивнул я.
Поросенок озадаченно хмыкнул, словно обнаружил что-то удивительное, а потом продолжил осмотр.
Теплый тихий ветерок, гулявший в зарослях тростника, шевелил мои волосы: они уже успели высохнуть. Я обвел взглядом берег. Царство Смерти. Надо же, куда я попал! Оказывается, достаточно было раздобыть лодку. А я-то думал, что сначала придется умереть.
В животе закололо: а если я умер? Может, я стукнулся обо что-нибудь, пока лежал на дне лодки и ее швыряло волнами? Если сильно удариться головой, можно и умереть.
Я подошел к кромке воды и посмотрел на свое отражение. Лицо по-прежнему мое. Я все еще Саша. Может, лишь немного встрепанный, словно спросонья. Но в этом не было ничего странного. Я обернулся к поросенку. Он все еще стоял и рассматривал ялик Палмгрена. Пнул пару раз по корпусу, как будто хотел проверить его на прочность.
— Правда, что Господин Смерть преображает тех, кто умирает? — спросил я. — Что перестаешь быть человеком и становишься кем-то другим?
— Ну да, — кивнул он, потом потянулся и, немножко важничая, объяснил: — Можно стать спартаном, гарпиром или хильдином. Я вот — хильдин.
Последнюю фразу он произнес таким тоном, словно хотел дать понять: быть хильдином — лучше всего.
Я облегченно вздохнул: выходит, я живой. Опустившись на теплый песок, я смотрел на море и размышлял, что все это значит: я не умер, но все-таки попал сюда. Как мне теперь вернуться обратно? А еще я думал о папе: вдруг он уже заметил, что ни меня, ни Семиллы нет? Наверняка он страшно огорчится.
А потом я вспомнил наш разговор с Семиллой.
— Как ты считаешь, — спросил я поросенка, который на самом деле был не свиньей, а хильдином, — можно ли перехитрить Господина Смерть?
Он нахмурился, словно я сморозил какую-то чушь.
— Зачем тебе это?
Я засомневался: стоит ли ему объяснять? Мы ведь только познакомились, а про Семиллу можно было рассказать лишь другу.
Но когда я посмотрел на эту милую розовую мордочку и взглянул в его синие любопытные глазки, он и впрямь показался мне другом. Конечно, ему можно довериться!
Я начал издалека, чтобы ему легче было понять, что и как. Рассказал подробно о болезни и нашем притихшем доме, о том, как я любил Семиллу и как испугался, когда она исчезла. О том, как я взял ялик Палмгрена, чтобы плыть за лодкой Господина Смерть. И признался, что не могу забыть тот наш разговор с Семиллой. А вдруг у меня получится забрать ее назад?