— Командир, кто-то производит обстрел врагов на третьей позиции! — кричит парнишка, привлекая внимание Петра, но он не поворачивается, продолжая отдавать приказы и грозно рычать на подчиненных. Какой-то мальчишка на зингезе, пытается перезарядить боеголовку, но его руки слишком трясутся, чтобы все сделать правильно. Подрываюсь с места, чтобы успеть к парнишке и подхватить заряд, пока сам на нем не подорвался. Фух! Успела, парень не обращает внимание на странности, а я помогаю втолкнуть головку, попутно вводя координаты.
ХРЕНАК! — Взрыв был тот, что надо, уши закладывает, но удачно пораженная цель, позволяет вырваться улыбке. Хлопаю парня по плечу, приводя его в чувство.
— Все будет хорошо, не волнуйся. — бросаю по привычке, парень кивает, не понимая даже кому отвечает и только через пару секунд начинает оглядываться по сторонам. Они меня не видят, но могут услышать и почувствовать, когда я этого хочу. — Давай следующую головку заряжай и будь внимательней. — Парень снова кивает и бросается к снаряду, чтобы быстрее зарядить и ударить, только сейчас он немного спокойней, чуть более уверенный. Теперь он не погибнет, надо посмотреть, что там дальше.
— Ааааа! — крик раненного парня и в момент оказываюсь рядом. Молодой ещё и двадцати нет, но также, как и я уже на фронте. Что за гадкое правительство у нас, отправлять таких молодых и неопытных в гущу сражений? Из ума выжили? Хотя, чего это я, мне ещё шести не было, когда взяла в руки автомат. Успокаиваюсь кое-как, за одно ослабляю боль парня, в руке появляется чистый бинт и какие-то антисептики, которые тут же идет в применение. — Ааааа. — Да чего ты кричишь-то так? Я же лечу тебя! Естественно тебе больно! Чуть притупляю его ориентир, накладывая повязку на ногу, тихо матерясь, после чего иду дальше, слыша позади тихий шепот. — Что за черт.
— Черт, не спасемся! — кричит командир зычным голосом, смотря в небо! Вот гадство! На нас летело несколько снарядов, которые явно били на поражение! В груди рождается какая-то злость и огонь вырывается наружу, ещё в полете активируя снаряды, что в ту же секунду разорвало, уничтожая. Расслабляться ещё рано.
* * *
Весь «день» проходит в бешеном темпе отбивания от противника. Кого могу и успеваю, того подлечиваю, чтобы они могли протянуть до прибытия в штаб. Кого-то развеиваю пеплом по поле боя, по какому-то странному наитию, что именно так и надо сделать. И все-таки больше половины отряда удаётся спасти, пусть и раненых, но это лучше, чем совсем никого! Раздаётся гул последнего разряда, ночь поглощает этот разрушенный покинутый город, и все возвращаются в штаб. Кого-то несут на носилках, кого-то тащат на себе. Все раненые, перемазанные кровью, убитые морально, но довольные, что выжили. Я иду чуть в стороне ото всех, решив не привлекать к себе излишнее внимание, посматривая в сторону командира, который вот-вот упадет на землю от усталости… Командир, зачем же вы так себя мучаете?