— Ну да, он самый, — подтвердил продавец. — Только он по другому округу проходил. Мы тут за поэта голосовали, из области приезжал. Человек солидный, пожилой. Волосы, правда, длинноваты… А вы, папаша, — обратился он к старику в кубанке, — не надо так. Прямо по лбу! Тоньше надо, тоньше… — Продавец прищелкнул пальцами нормальной руки и поморщился, взглянув на свою вторую, изуродованную руку. — Они ведь как? — мученически улыбнулся он. — Сегодня здесь, а завтра двести километров вбок — и с приветом. Ошибку допустишь, а исправлять некогда. Вот и уедет он с обидой на тебя. Нехорошо! — Продавец осуждающе покачал головой, глядя почему-то не на старика, а на свое начальство. — Люди трудных дорог, верно, мальчик? — посмотрел он на Веньку. — А на старика не обижайся, не надо. Пошутил он, надо понимать…
— А я не обижаюсь, — соврал Венька. До этого он мучительно вспоминал, где вытащил первую плитку шоколада, а где вторую. — Может, все-таки продадите сигареты, а? — жалким голосом попросил он. — Очень надо, прямо позарез…
Продавцу было лень вставать, одеваться и идти отпирать магазин. Он собрался еще раз отказать Веньке, но его начальник, лысый, в очках, переставил с места на место пустую бутылку, которая мешала ему видеть подчиненного, и похлопал по его нормальной пятерне.
— Надо, Василий Андреевич, прислушиваться к запросам молодежи, — улыбнулся начальник. — Пройдемся мы сейчас с тобой до магазина, подышим вольным воздухом… Поднимайся, поднимайся. — И сам поднялся первым, сняв и спрятав в карман очки.
Продавец, недовольно кряхтя, надел тесную телогрейку и вышел из дому. За ним гуськом выбрались Венька и лысый начальник. Замыкал шествие старик в кубанке. Посвистывали его блестящие галоши. Продавец на минутку задержался у калитки.
— Вы, папаша, вот что, — сказал он, недовольно морщась и играя скулами, — вы уберите там, проветрите… Ну, приготовьте все, надо же понимать!
Старик послушно повернул назад. Песик, вынырнувший из-за дома, поколебался, решая, за кем ему бежать, и, понюхав холодную землю, покатил за стариком. Видно, нагулялся днем, и вечерняя прогулка его не манила. А может быть, он боялся других, больших собак.
Троица не спеша двинулась вдоль по улице. Начальник взял под руку продавца. Тот нахохлился и попытался утопить голову в поднятом воротнике телогрейки. Повеселевший Венька все время забегал вперед.
— Это ваш отец, в круглой шапке? — спросил он.
— Какой там отец! — Продавец взмахнул беспалой рукой и тут же снова сунул ее в карман. — Тесть. Жинкин папаша. Жена в больницу легла, вот мы вдвоем и бобылюем.