– Электрический разряд, совсем как угорь, – сказал Додже. – Используется
только в крайних случаях, разумеется. Все же я сказал бы, что это ничья,
нет? Прекрасно, полковница Шакия. Чувствую себя неприступным в защитном
кольце твоих рук.
Канелия Шакия подергивалась от адреналина и электрического шока.
Гамилькар видел, как ее рука почти непроизвольно движется к револьверу,
и уже мог представить крупнокалиберную дыру на месте, где был лоб Додже,
так что он подскочил к ней, поднял и обнимал, пока дрожь ярости не
утихла – бесконечно краткое мгновение, прежде чем ее глаза вернулись к
обычной холодности. Господин Кхунбиш кажется понимал, будучи из того же
теста, поскольку слегка поклонился, извиняясь, и сделал за спиной Додже
традиционный салют бао кван, кулак в ладони, спрятанный от нанимателя
жест уважения между мастерами боевых искусств.
– Благодарю за демонстрацию, господин Кхунбиш, – полковница Шакия
вернула поклон пранамой, индийским ответом. В плавильном котле
Катманду, городе, где столкнулись эти две древние мировые культуры,
использовались миллионы жестов уважения, каждый из них понятный в
деталях подтекста. Пранама также была небольшим извинением за то, что
все зашло так далеко.
– Теперь мы убедили вас, что сможем защитить? – спросил Гамилькар.
Старик уперся в него взглядом.
– Защитить меня? Определенно. Я просчитал Карму, господин Гамилькар
Панде. Как думаешь, сколько стоит жизнь Бхана Гурунга?
– Что?
– Что если господин Кхунбиш вырвет его голову из тела, подвиг, который,
я уверен, он способен осуществить голыми руками? С моим счетом, хмм?
Какой кармический штраф наложит на меня наша возлюбленная правительница?
– Вы предлагаете убийство.
– Видишь ли, мне кажется, мой счет выдержит потерю. Я копил добрые дела
всю жизнь, э? Мне кажется, Карма позволит мне убить вашего Бхана Гурунга
средь бела дня и глазом не моргнув. Мне кажется, я могу
распорядиться о его казни как только он войдет в эту дверь, и мой счет
почти не пострадает. На самом деле, мне кажется, у меня такая фора, что
я могу распорядиться о твоей смерти и смерти восхитительной полковницы
– и ваш босс мне позволит. О, может тут меня подожмет, но ты, со своим
драгоценным карт-бланшем, ты будешь мертв. Что об этом
думаешь, могучий шериф? — глаза Додже вспыхнули безумием.
– Мои бедные детки, вы думали что-то изменилось? Вы думали, ваш бог
алгоритмов убережет вас от меня? Вы думали, у меня нет двадцати
Кхунбишей? Ты думал, я не могу кастрировать тебя перед твоей сучкой и
смотреть как ты истекаешь кровью, а Карма даже и не дернется? Так что,
да, я определенно чувствую себя защищенным. И Гурунг придет за мной, да,
и ты будешь обязан вмешаться, даже если ненавидишь меня. И если он
пройдет мимо доброй полковницы, без сомнения ты принесешь себя в жертву.
И когда вы оба умрете, сражаться будет Кхунбиш. И когда Кхунбиш умрет,
поднимется еще двое его братьев по духу, а затем еще двое. И когда куча
трупов воздвигнется достаточно высоко, я наконец избавлюсь от этого
проклятия.