Так, в одиннадцать часов, два джинна и один Бхан Гурунг спустились по
улице из сада, повернули вправо, на бульвар, а затем налево, мимо
цветочного магазина, мимо компании гуляк в садовом баре, где их узнали и
пришлось отказываться от множества предложений выпить, мимо
импровизированного концерта, развернувшегося рядом с мостом из
сварочного железа через одну улицу, хотя РеГи замешкалась на несколько
мгновений, обратив мечтательный взгляд на очень симпатичного парня,
похожего на к-поп идола, который вовсю выдавал хиты, вышагивая по сцене
весь такой взмокший и показушный.
В любом случае, несмотря на эти заминки, в периметре башни они оказались
слишком скоро, вооруженные для войны, с безошибочными намерениями. У
него была кувалда, впопыхах заклятая ослепительным голубым светом, не
Булава Одного Удара, но правда, та штука была слегка проблематичной в
лучшие времена, ее практически невозможно было отложить и не разрушить
что-нибудь случайно, и люди не слишком радовались неожиданным кратерам,
и как следствие проклинали его и распространяли о нем гнусные истории.
Нет, Молот Рассвета был эффектней, изящней и пользоваться им было проще.
РеГи воинственно зажала самокрутку в зубах и уверила его, что скрывает
другое оружие грандиозных пропорций, что, учитывая ее готский вампирский
плащ черного цвета, могло оказаться правдой. У Гурунга был его нож и
характерный безумный взгляд, чего было достаточно.
Двор башни был огорожен и врата предсказуемо закрыты. Три дрона размером
с кулак тревожно загудели и начали приближаться, когда они замедлились.
РеГи взмахнула руками и ее поле искажения ожило, мощное и полное жизни,
словно дикий лес, что она вырастила в альтернативном Саду Грез. Дроны
замедлились и накренились, когда бесчисленное количество деталей внутри
них отказалось работать на квантовом уровне, а затем РеГи сделало нечто,
включившее в поле энтропию, и они принялись осыпаться, ржаветь и
распадаться, старея на глазах, пока не осталось три очень хилых,
близоруких дрона упорно их продолжавших сопровождать, ворча и делясь
своими болями и хворями с помощью электронных вздохов.
Тем временем Бхан Гурунг испробовал первый пароль на ручном тачпаде и
врата скользнули в сторону, даруя им доступ к короткой, посыпанной
гравием дорожке, аккуратно подровненной неизвестным механическим
садовником. Их шаги устрашающе хрустели на камешках, пока они
приближались к тяжелой двойной двери из дерева, украшенной резными
драконьими мотивами.
– Пожалуйста, позвольте мне, – сказал Мелек Ахмар.
Он замахнулся молотом и вмазал им прямо в центр головы тупого дракона.
Эффект был отрадным. Дверь просто дезинтегрировалась, забирая с собой
несколько тысяч баллов стоимости невосстановимой двухсотлетней резьбы по
дереву. Они протопали в большой, прохладный, белый вестибюль, мраморный
и пустой, чем-то напоминающий дорогой мавзолей.