— Вижу — новое племя за ум взялось, — радовался он. — Спасибо, ребята, стало быть, пионеры.
Задумавшись, Матвей Ильич рассуждал вслух:
— Вот так и текёт жисть. Правнуки уже пионеры. А мы старики — не мешайся.
Я смотрел на его бороду, утонувшую в седине, как в инее, и мне казалось, что он, Матвей Ильич, похож на мою бабушку. И мысли у них одинаковы: будто они куда-то торопятся. Или жизнь торопит их — не мешайтесь.
И потому немного грустно быть с ними. Со стариками. Жаль их.
— Вы не мешаетесь, — успокаивал я. — На земле всем хватит места.
Были в наших делах и не совсем желанные работы. Отряд наш вне школы пополнился за счёт добровольных помощников, не пионеров, таких, как Лёнька, Павлуха Долговязый, и за счёт других ребят. Были помощники и из младших классов — Валька Ларина. Отряд наш разросся от семи до двенадцати человек. И порой трудное дело нам представлялось забавой. Как-то Лёнька сказал мне:
— Валентин Иванович просит дачу ему вскопать под зиму.
Этой просьбе я совсем даже не обрадовался и, почесав в затылке и подумав, ответил:
— Иди к Грачу. Он председатель отряда. А мне что говорить — я рядовой пионер.
Колька, услышав эту просьбу, нахмурился.
— Ладно, — отозвался он. — Соберём совет отряда, и если Саша Туркин разрешит, — поможем.
Нам всем неохота было копать директорскую дачу, ведь сам директор ещё нестарый — всего сорок лет. И не занятый в выходные дни. А жена у него и того моложе: ей двадцать пять, и здоровая, сильная, и нигде не работает. Вдвоём бы они за два выходных дня могли свою дачу обработать. И не устали бы. Однако просят…
А отказать их просьбе нам самим было боязно. Мы надеялись, что отказ возьмёт на себя Туркин. Но Саша Туркин тоже не решился на это. На совете он долго и невесело раздумывал. Тёр шершавыми тёмными пальцами прыщеватый лоб и, наконец, предложил:
— Директора надо уважить.
И, поднявшись из-за учительского стола, начал через силу натягивать на себя маловатое, сшитое из солдатской шинели пальто. И так же через силу улыбнулся:
— Чёрт с ней, с дачей, вскопаем.
— И ты пойдёшь с нами? — спросил зачем-то Колька.
— Пойду.
— Так и решили.
Саша Туркин легонько шлёпнул Грача по плечу.
Выходной выдался на славу. Это часто у нас случается: после дождливого холодного сентября — бабье лето. Оно как улыбка природы. Оживают на полянках цветы, таращатся голубыми, жёлтыми глазками.
А вокруг них уже уснул в прощальной красе лес, шуршит листопад, сыплет свои огненные бусы рябина. И дикая яблоня уже уронила кислые янтарные яблочки.
В чистом прозрачном небе, будто лебединый пух, тянется паутинка. Спешит куда-то.