Еще один звонок в четыре. Без ответа.
В пять Веста отключила мобильник. Кей чертыхнулся.
В начале седьмого он стоял у ворот особняка и слушал прохладную и лаконичную речь охранников о том, что «до тридцатого пускать не велено».
«Не велено…»
Разочарование смешалось с раздражением. Конечно, треп – это пустое. Ну, рассказал бы он ей, как боится новых жизненных потрясений, как отвык от них, что не желает новых. Кому стало бы легче – ему, ей?
Прожить можно и без никчемной и пустой болтовни.
Отвергнутый, он сел в машину, захлопнул дверцу и поехал домой.
Успел заметить, как на втором этаже гостиной шевельнулась занавеска.
А в девять вечера понял, что рассматривает план строения номер два по Ривван-авеню – дома Фредерика. Входы-выходы, заборы, пробивает модель системы тревожного оповещения, ищет расположение камер…
«Зачем? Ведь уже понял, что болтовня не нужна».
Но почему-то заводился все сильнее.
«Четтер, блин, – лучшие охранники в Пайнтоне». А он не Кей Джеронимо, если не сможет обойти их тихо. Веста не порадуется, если он уложит их всех.
Он ведь туда не собирается?
Похоже, собирается.
Зачем?
А вместо ответа изнутри смотрит на него знакомый упертый парень – тот самый, который жил в нем до войны. С настоящим мотором внутри – не затхлыми шестернями, а блестящими поршнями, – уверенный, сильный. Кей и забыл, что был таким. Если сейчас он поддастся логике или страхам, то навсегда останется калекой, уже не вернется к себе прежнему.
Какая разница, зачем он туда идет, если это ощущается правильным?
«Как же лучше обойти охрану?»
Веста его не ждет.
Точнее, ждет. Но не надеется увидеть.
Зря.
Ему вдруг стало хорошо на душе, легко – будто временно спала тесная шкура из сомнений. Он пойдет туда, потому что хочет пойти, потому что вновь научился действовать по наитию и исходя из своих, а не чужих желаний. А на логику плевать – надоела. Он руководствовался ей, когда уходил воевать. Теперь – к черту!
С собой два пистолета и два ножа, а также сонные дротики. Если он прав, если все пройдет хорошо, одного должно хватить. Потому что на заднем дворе густая живая изгородь, но в ней есть брешь – он заметил ее еще в прошлый визит (привычка). От изгороди до черного входа метров десять, но на пути есть дерево, и, значит, тень. С крыши патрулирует только один, по периметру еще двое. Остальное – камеры.
Машину, чтобы не светилась, Кей оставил за квартал отсюда.
Дальше – собранный и гибкий – двинул пешком. На часах начало одиннадцатого. Стемнело.
Веста.
Странная возня во дворе началась затемно – я уже лежала с закрытыми глазами. И вдруг послышалось, что зашипела снаружи рация: «Проверь за углом». И ответ спустя секунд тридцать: «Чисто».