— Вот это и есть тот небольшой сюрприз, о котором я говорил утром. Правда, мама была немного против, но я иногда умею настаивать на своём, — подмигнув, ухмыльнулся отец и, усевшись на один из стульев, принялся стаскивать с ног ботинки.
— Папка, да ты у меня… У меня… ты… — залепетала Маша. — Нет, я лучше тоже присяду. А то реально упаду.
Опустившись на второй стул, она поставила ношу на пол и, согнув спину надавила пальцами на виски.
— Тебе что, плохо? — встревожился отец.
— Мне? — Маша отняла руки от головы и с изумлением посмотрела на себя в зеркало. — Мне? Нет, папочка, мне не плохо. Мне… я даже не знаю как. Но не плохо. Это определённо. Слушай, но почему?
— Почему ты ничего не знала об этой квартире? — пожал плечами отец. — Потому, что тебе никто о ней ничего не говорил. Логично? Тем не менее, это твоё наследство. Кто бы чего там себе не нафантазировал. Твоё и ничьё больше. Это пожелание одной проказницы.
— Чьё пожелание? — Маша в который раз за сегодняшний день абсолютно ничего не понимала. — Какой ещё проказницы?
— Твоей прапрабабки, — улыбнулся отец. — Ладно, разувайся, раздевайся и пойдём смотреть апартаменты. Как думаешь, знаменитости должны жить прилично? Ох, ты… Ноги, смотрю, промокли. Сапоги снять помочь?
— Да, нет, пап, что ты? — смутилась Маша. — Я как-нибудь сама. Хм, скажешь, тоже — знаменитость… Издеваешься? Слушай, а почему ты мне раньше про неё ничего не рассказывал? В смысле, про старуху?
— Про старуху? Я б столь скоропалительно ярлыки не навешивал, — загадочно улыбнулся отец. — Но всему своё время, Мань. Думаешь, мне самому было легко терпеть тридцать лет? Давай-ка пальто, его б надо на плечики…
Квартира представляла собой одну огромную комнату, разделённую на несколько зон старинными ширмами явно какого-то восточного происхождения.
В дальнем от входа углу располагалась импровизированная спальня. Здесь, на вызывающем умильную улыбку трёхступенчатом подиуме, какие в наши дни можно увидеть, пожалуй, лишь во дворцах, превращенных в музеи, возвышалась изящная, но в то же время невероятной ширины сафьяновая тахта, небрежно закиданная разной величины вышитыми подушками. Рядышком притёрся смешной ротанговый туалетный столик с чуть выпуклым зеркальцем на резной тисовой ножке и парочкой тисовых же шкатулок по обоим сторонам. Перед столиком стоял низкий плетёный табурет. В стене, задрапированной чуть выцветшим от времени атласом, угадывались очертания небольшой дверцы.
— Там ванная, — пояснил отец. — Кстати, вполне приличная и в безупречном техническом состоянии. Сама оценишь.