— Боже, храни короля! — пели они. — Да здравствует король! Пусть живёт король вечно! — Когда они достигли финального крещендо, Финеас Маск указал мне на «Ройал мартир». Многие из его команды выстроились вдоль поручней правого борта, чтобы посмотреть и послушать. Я увидел Годсгифта Джаджа на шканцах — заметив меня, он улыбнулся и приподнял тюрбан в знак почтения. Затем «Ройал мартир» увалился под ветер, добавил парусов и снова занял позицию далеко впереди нас.
* * *
Вечером я угощал обедом всех офицеров, решив возместить свою невнимательность к ним с самого отплытия из Спитхеда. Более того, все они были отлично осведомлены о стычке из–за юнги Андреварты, потому как большинство, несомненно, жадно подслушивало из своих кают на протяжении всего события. Мне хотелось укрепить хрупкое чувство единства и солидарности между нами прежде, чем мы войдём в воды, которые запросто могут оказаться враждебными. По моему приказу Дженкс подал на суд профанов — офицеров «Юпитера» — угощение, достойное королей: варёную свинину, отличный бараний окорок с репой, славно приправленную и прожаренную говядину, гусёнка и — коронное блюдо — восхитительный свежий чеширский сыр. Я потребовал предельного разнообразия напитков, и доски палубы стонали под готовыми для тостов бутылками канарского и рейнского, хереса, кларета и белого вина, сидра, эля и пива, а пунша хватило бы, чтобы омыть всю компанию.
Когда мы собрались к обеду, наступил почти полный штиль. Мы едва ползли где–то посреди Ирландского моря, не опасаясь, что апрельский шторм смахнёт роскошный пир со стола — каковой была судьба многих застолий на море — не опасаясь также и того, что кислое настроение Малахии Лэндона испортит нам аппетит, поскольку он нёс вахту на палубе, несомненно, поглощённый мрачными мыслями о своих предзнаменованиях. Даже Стаффорд Певерелл, похоже, унял на время свою злобу. Он явно ещё не пришёл в себя после событий минувшего дня, в результате чего его общество было почти сносным — казначей не вымолвил и слова. Те же события, видимо, послужили катарсисом для Джеймса Вивиана. Я с облегчением заметил, что он оставил идеи об убийстве дяди при себе и блестяще играл роль лейтенанта, распоряжаясь дальним концом стола. Остальные офицеры были настроены осторожно: даже в лучшие времена они не могли похвастать придворным остроумием, в нынешних же обстоятельствах никто (включая капитана), похоже, не знал, какие темы безопасны, а какие неизбежно приведут к неловкой ситуации.
Мы расселись по местам, и Маск мрачно расположился позади моего стула, готовый прислуживать. Тут дверь отворилась, чтобы впустить преподобного Фрэнсиса Гейла. Я был рад тому, что его наряд оказался полнее, чем при нашей последней встрече.