Графине Коннахт понадобилось совсем немного времени, чтобы вытянуть из меня все страхи и надежды. Её замужество продлилось около десяти лет и увенчалось лишь одним ребёнком, и она посочувствовала мне и предложила ещё лепёшек и вина. Ободрённый добрым рейнвейном, ослепительными бликами солнца на воде и близостью этих полусмеющихся–полусерьёзных зелёных глаз, я спросил, не возникало ли у неё желания снова выйти замуж. Несомненно, жизнь вдовы в этих землях, особенно зимой, это истязание одиночеством.
Она могла, и, возможно, должна была заклеймить меня за такую дерзость. Вместо этого графиня спокойно ответила:
— О, у меня не было недостатка в предложениях, капитан. Титул, даже лишённый земель и не признанный королём, привлекает особый тип мужчин, как мотылька пламя. Макдональд из Гленверрана, родич моего почившего мужа, просит моей руки ежегодно на Рождество, но этот человек никогда не был знаком с мылом. Даже Кэмпбелл из Гленранноха сватался ко мне, как только вернулся с войны.
Это было неожиданно. Графиня перехватила мой удивлённый взгляд и продолжила:
— Его жена–немка умерла много лет назад. А сын, как говорят, предпочитает роскошь Амстердама заботам землевладельца. Генерал влачит уединённое существование. Но свадьба между кланами Макдональд и Кэмпбелл, даже если невеста Макдональд только по праву замужества, что ж, капитан, это сродни свадьбе между Францией и Англией, только с меньшими шансами на успех. — Она посмотрела на море вокруг. — И потом, мне кажется, я отпугиваю мужчин. Думаю, большинство считает, что я слишком откровенна в своих речах. Общий недостаток моей семьи и моего народа. Но меня вполне устраивают одиночество и компания сына.
Она спросила о моих планах на будущее, и оказалось, что я не в силах ответить с какой–либо долей уверенности.
— Я полагаю, что как наследник, должен осторожно строить планы… — я запнулся. — Все они зависят, вернее сказать, все они рассчитаны…
— На то, что ваш брат не умрёт? А он может умереть, Мэтью Квинтон?
— Чарльз — то есть, граф — был ранен на войне…
— Ах. Как говорят циники у меня на родине, капитан, мы все умираем, даже младенцы на руках. Вопрос лишь в том, сколько времени на это уходит. Возможно, время вашего брата уже пришло?
Я был поражён её намёком. Не грубостью слов. Я слышал достаточно прямых речей от шлюх при дворе в Уайтхолле, и Частити Баркок в Рейвенсдене умела говорить просто, как обычная торговка, расписывая, что ей хотелось бы сделать с достопочтенным Мэтью. Но такое ложное, ошибочное предположение…
— Я не желаю смерти своему брату, миледи. Я не хочу быть графом!