Дверь открылась, в квартиру бодро вбежал Тишотка, за ним появился отец.
— Готова? — Он оглядел Дайнеку. — Тогда поехали!
В машине Дайнека заговорила с отцом о визите Кротова.
— Я говорил с ним вчера, — сказал Вячеслав Алексеевич.
— Звонил по телефону?
— Ездил в отдел. Кротов передал мне ваш разговор.
— Он сказал, что Леша-заправщик арестован?
— Сказал. А еще сказал, что ты снова ходила к сторожу. Можешь объяснить, зачем?
— Кротов не объяснил? — Она попыталась уйти от ответа.
— Тебя тоже могли убить.
— Но ведь пронесло же…
— Когда-нибудь не пронесет. Неужели не понятно? Ты вроде взрослая!
— Слава… — Елена Петровна мягко прикоснулась к рукаву его пиджака. — Не надо. Все-таки — похороны.
— Кротов рассказал тебе про могилы? — осторожно поинтересовалась Дайнека.
— Рассказал.
— А про плитку с цоколя рассказал?
— Об этом даже думать забудь. Вопрос закрыт навсегда. Убийцу нашли, и он арестован. Похищенные ценности обнаружены. Что еще?
— Шныря и Велембовского убил тоже он?
— Пока не доказано. Думаю, что это вопрос времени.
Дайнека утихомирилась и сидела молча до тех самых пор, пока машина не подъехала к воротам. Камнев показал охранникам документы, и они пропустили автомобиль на территорию кладбища.
Камнев ушел в кладбищенскую контору и вскоре вернулся с тремя рабочими, в руках у которых были лопаты.
Отец забрал из багажника урну с прахом, сказав дочери:
— Вы с Еленой Петровной понесете цветы.
Они так и сделали: забрали из машины цветы и пошли вслед за рабочими. Камнев остался сидеть в машине.
Пройдя по главной аллее примерно до середины, рабочие свернули налево. Вскоре показался памятник над могилой Есенина. Рабочие хорошо знали дорогу, у памятника они свернули направо и стали пробираться между могилками. Дайнека тащилась за ними, проклиная себя за то, что надела туфли на острых каблуках — они вонзались в землю и мешали идти. В кроссовках было бы удобнее. Но в тот момент, когда она об этом подумала, рабочие остановились и прислонили лопаты к невысокой оградке, возле которой лежал белый надгробный камень, мешок цемента и какие-то материалы.
Вячеслав Алексеевич спросил:
— Здесь?
Один из работяг кивнул и достал папиросу. Но Вячеслав Алексеевич не дал ему закурить.
— Давайте сделаем дело, потом — перекур.
Рабочие открыли небольшую калитку и вошли внутрь ограды. Первым делом они свернули скромный надгробный камень с именами родителей Глеба Велембовского. Потом демонтировали окантовку могилы и мощение плиткой.
— Папа… — прошептала Дайнека. — А плитка-то не такая… Здесь нет плитки с цоколя.
— Помолчи, — сдержанно проронил Вячеслав Алексеевич. — Имей уважение — человека хороним.